Был ужин при свечах, крахмальные салфетки,Неспешный разговор, бокалов перезвон,Склонялись под дождем в тяжелых каплях веткиИ плачем о былом стучали за окном.
Играя в языки, немецкий и английский,О разном рассуждал, но думал об одном:Чтоб твой печальный взгляд,такой родной и близкийБыл снова оживлен беседой и вином.
Ты мне дана судьбой, пусть это слишком громко,Я так тебя люблю, что к выдумкам готов,И кружит у виска и отдается звонкоЗаклятий череда и покаянных слов.
И в темноте ночной, кольцом кружа Садовым,Домой пойдем вдвоем, где тихо и тепло,Готовые к любви и поворотам новым,И бога попросив, чтоб в жизни повезло.
1993
«Киото гарден». Зима
Декабрь. Киото-сад. Густеет сереброВ рисунке трав, кустов, каменьев строгих,Как приоткрытое несметное добро,Доступное для избранных, немногих.
Как старый друг, встречается на мигВсе то, что дорого и хорошо знакомо:Средь шороха кустов павлиний крик,Поникшая трава и птичий гомон.
Здесь утки влажные к промокшим зайцам жмутся,Под оком неба стекленеет зыбь.Все замерло. Но стоит лишь нагнуться,И различишь в воде заснувших рыб.
И можно все забыть, что мало означает,До боли загрустить о близком и простом,И бусинкой дождя, что вечность отражает,На сакуре застыть прозрачным серебром.
1993
«Киото гарден». Осень
Зеленый остров, обрамленный в камень,Зовет меня.Вкруг стайки рыб играют плавниками,Как след огня.
Здесь осень плавно переходит в лето,Кружась листом.С трудом поверишь, что живешь ты где-то,Не здесь твой дом.
А может, все забыть, как эта белка,Бродить в траве,И у пруда, где сумрачно и мелко,Заснуть навек.
Но тучи солнце пеленают в темень,Прощай, мой сад.Пора в дорогу, но настанет время —Вернусь назад.
Неспешным шагом вдоль дорожки мерить,Стихи шептать,Чтоб снова в сказку захотеть поверитьИ садом стать.
1994
Сумерки в Гайд парке
В пятнах темных на холмах зеленыхСтайкой копошится детвора,В перекрестьях веток обнаженныхПтицы затихают до утра.
Солнце низко клонится к закату,Стекленеет водоема гладь,Шеи выгнув, к домику пернатыхЛебеди скользят на остров спать.
Гонится за белкой пес игривый —В сумерках ее не углядеть,И с губной гармошкой сиротливоНищий на скамейке сядет петь.
Гулкие шаги прохожих редкихЧуть тревожат тишины обман,Сизой дымкой на уснувших веткахЗависает клочьями туман.
Мне бы в этот вечер набродитьсяТак, чтоб под ногой земля плыла,А потом в часовне помолиться,Чтобы вечной эта жизнь была.
1994
Отдых в Турции
Анталья. Сера-бич. Деревья. Море.Восьмиугольный номер. Зеркала.Безлюдно. И стоит в ночном дозореВодой и ветром стертая скала.
Здесь солнце триста дней, но мне не светит.Дождь. Рокот волн все глуше, тяжелей.И, как усы седые, никнут плетиНа старых пальмах, мокрых до корней.
Промокло небо, зелень, черепица,В пустом саду зеленый ворс ковров,И люди, как напуганные птицы,Забились в клетки душных номеров.
Ползет с востока ночь на берег влажный,Мерцая, над водой огни горят,И в темноте слышнее и протяжнейВосточные мелодии звучат.
В них все слилось: унынье, радость, вечность,Тоска о дне, что скрылся за моря,И жалоба на жизни быстротечность,Что тратиться неумно и зазря.
Семь дней, что семь дождей – совсем немного.Пройдут – забудешь. Случай дал – и взял.Все бренно. Вечен Бог и все от Бога:Он за неделю этот мир создал.
1994
Мой «Киото гарден»
Господи, язычника прости,В радость мне ходить в японский сад,За оградой душу отвести,Посмотрев на легкий водопад.
Жизнь легко вселяя в тех, кто здесьВечной стал частицей бытия,Создавала мир и ночь и днесьВоля благодатная твоя.
Тени рыб, как отблеск облаков,Обрамленный в камень сонный пруд,Птичий гомон средь густых кустов —Все являет вдохновенный труд,
Чудом ставший. Этот дивный сад,Что цветет неярко, но всегда,Для меня приют земных услад,Свежих, как целебная вода.
Птицы дружной стайкою клюютПестрые узоры на кустах,И павлин, на радость бытию,Ветвь колышет веером хвоста.