— Так-то оно так… — сказала Ана. — Ну а вдруг он погонится за нечестной наживой? Не мешало бы ему и нам сказать, что он делает…
Старуха постояла некоторое время в раздумье, потом печально проговорила:
— Этого я не знаю, дочка, да и стараюсь не думать об этом. На свете много несчастья, и люди делят его между собой. Сколько бы ни выпало на твою долю богатства, громкой славы, мирских успехов — все это одна суета.
Ана задумалась. Вдруг послышался шум колес, и к корчме подкатила помещичья карета, запряженная тройкой лошадей. На козлах сидел слуга.
Так как Гицэ не было дома, встречать приезжих вышли Ана и ее мать.
На улице моросил мелкий, как из сита, дождь.
Слуга соскочил с козел и открыл застекленные дверцы. Из кареты вышла дама, на вид лет двадцати восьми, высокая, с золотистыми волосами, с полным лицом и большими голубыми глазами. Она была одета во все черное и держала за руку болезненного и худенького ребенка лет пяти.
Приезжая сделала знак слуге и быстро прошла под навес. Потом взглянула на Ану, как будто спрашивая, где ей найти более уединенное убежище.
— Ну и красавица! — проговорила старуха, следуя за Аной, которая пошла проводить даму в боковую комнату.
В тот самый момент, когда женщины переступили порог комнаты, раздался оглушительный удар грома, от которого вздрогнула вся долина.
— Боже мой! — вскрикнула дама, в испуге останавливаясь на пороге. — Закройте скорее окна, нас может всех убить здесь в корчме.
— Экое чудо господне! Ведь на дворе-то осень! — сказала старуха, крестясь и спеша закрыть окна. — А вы не бойтесь, барышня, господь поражает только тех, кого хочет наказать.
— Господь… — тихо произнесла дама. — Всегда господь, и только он.
— Вам что-нибудь угодно? — спросила Ана, когда приезжая села.
— Только чтобы перестал лить дождь и можно было ехать дальше, — довольно резко ответила та.
Ана вышла и прикрыла за собой дверь. Между тем кучер успел распрячь лошадей и отвести их в конюшню, в то время как слуга приезжей дамы зашел под навес и остался стоять там, прислонившись к столбу. Изредка он кидал взгляды на сидевших в корчме жандармов.
— Она очень печальная, — сказала Ана, подходя к слуге.
— Да, печальная.
— Куда вы едете? — спросила хозяйка.
— Не знаю, — отозвался слуга, пристально глядя в лицо Аны, как будто стараясь понять, следует ли ей отвечать. — Кажется, в Инеу, я в этих местах не бывал. Это здесь пасутся большие свиные стада?
— Да, — ответила Ана. — Они здесь повсюду, насколько можно взглядом окинуть. А что, разве у нее тоже есть стада?
— Говорят, — проронил слуга, пожимая плечами.
— О ком же она так горюет?
— О муже; вот уже три недели как он застрелился.
— Застрелился!.. — испуганно воскликнула Ана. — Почему?
— Не знаю, — ответил слуга, снова пожимая плечами. — Сама понимаешь, — прибавил он, помолчав и отходя в сторону, — смерть страшная, и что-то за ней кроется.
— Несчастная женщина!.. — растроганно вздохнула Ана.
Пока она рассказывала матери о том, что узнала о красивой путешественнице, кучер вернулся из конюшни и присел на скамейку под навесом.
— Пошлю к черту всех, и лошадей, и карету, и госпожу вместе с ними, — сказал он с досадой. — Так и хочется бросить все здесь, в глуши, а самому бежать куда глаза глядят.
— Замолчи! Услышит… — ответил слуга, подмигивая. Он сказал это достаточно громко для того, чтобы госпожа могла услыхать его, так же как слыхала и кучера.
— Опомнись, — продолжал он тише, усаживаясь напротив. — Или ты забыл, что когда мы ездим в Инеу, то всегда возвращаемся с набитыми карманами?
— А с хозяйкой корчмы ты говорил? — спросил кучер.
— Где там… Не таковская… — ответил слуга. — Эта счета не раздует… Да ладно, в Инеу, где мы остановимся вместе с госпожой, у меня есть свой человек.
— Только бы вразумил господь бог Сэмэдэу отодвинуть срок хотя бы до воскресенья, — проговорил кучер.
Слуга снова подмигнул в знак того, что он теперь займется этим. Несколько минут оба сидели молча, пристально глядя друг на друга, словно каждый хотел что-то сообщить другому, но колебался: то ли не находил подходящих слов, то ли не решался говорить откровенно.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросил наконец кучер.