В прошлом году они купили для оклейки старые газеты, чтобы сэкономить хоть немного денег, и Тунбао был уверен, что шелковичные черви вылупились хилыми именно поэтому — нельзя непочтительно относиться к письменам[81]. Нынче же вся семья недоедала, чтобы купить специальную бумагу, желтую и плотную. Тщательно оклеив корзины, Сы приладила еще сверху три картинки, купленные вместе с бумагой. На одной был нарисован таз изобилия, на двух других — всадник со знаменем в руке. Говорили, что это дух шелкопрядов.
Старый Тунбао тяжело вздохнул и обратился к снохе:
— Сы данян! Спасибо твоему отцу, что помог нам занять тридцать юаней, мы хоть двадцать даней листьев купили. Но рис у нас на исходе. Что делать?
Деньги были даны под двадцать пять процентов месячных, и раздобыть их удалось действительно благодаря отцу снохи, Чжан Цайфа, который поручился за Тунбао перед своим хозяином. Двадцать пять процентов месячных — это было еще по-божески. Но долг и проценты следовало вернуть сразу, едва шелкопряды совьют коконы.
— Все деньги на листья ухлопали. А листья останутся, как и в прошлом году, — недовольно бросила сноха, поставив корзинки сушиться на солнце.
— Да что ты мелешь! По-твоему, каждый год, что ли, будет таким, как прошлый? Хочешь листья продать? Да у нас их наберется едва с десяток даней. Разве всех шелкопрядов накормишь?
— Ну, ты же всегда прав! — съязвила сноха. — А я одно знаю: есть рис — ты сыт, нет рису — голодный сидишь.
Как только речь заходила об иностранной грене, у снохи со свекром начинался спор. Однако на этот раз Тунбао почему-то промолчал, лишь покраснел от злости.
Между тем грена скоро должна была оживиться. Вся деревушка — тридцать дворов — лихорадочно готовилась к этой поре, напрягала все силы. Исполненные надежд, люди забыли даже о голоде. Семья Тунбао не вылезала из долгов, ела изо дня в день тыкву да батат. Мало у кого оставался рис, да и то не более трех доу[82].
В прошлом году, правда, собрали хороший урожай хлебов, но, когда расплатились с помещиками и ростовщиками, внесли налоги и всякие дополнительные обложения, урожая будто и не видели. Теперь только и было надежды, что на шелкопрядов. Соберут коконы — расплатятся с долгами. И крестьяне со смешанным чувством страха и надежды усиленно готовились к этой важной в их жизни поре.
До праздника гуюй[83] оставались считанные дни. Грены уже начали зеленеть, и женщины, встречаясь на рисовом току, с волнением и радостью сообщали друг другу:
— Лу Фуцин с Любао скоро «прижимать»[84] начнут!
— А вот Хэхуа с мужем уже завтра начинают. Быстро как!
— В нынешнем году тутовые листья поднимутся до четырех юаней. Хуан Даос[85] нагадал.
Сы напряженно всматривалась в свои листы, по которым была рассыпана грена. Точки на личинках, похожие на кунжутные семена, все еще оставались черными. Асы поднес листы к свету, но, как ни разглядывал, зелени не увидел. Сы не на шутку встревожилась.
— Ведь у нас грена юйханская[86], — заметил Асы и, чтобы хоть как-то успокоить жену, предложил:
— Может, начнем согревать?
Жена ничего не ответила.
Лицо Тунбао выражало глубокую печаль, но своих опасений он никому не высказывал.
На другой день Сы опять стала рассматривать листы с личинками и, к счастью, увидела наконец ярко-зеленые пятнышки. Женщина поспешила поделиться своей радостью с мужем, свекром, с Адо и даже с Сяобао. Затем положила все три листа себе на грудь и, бережно, словно ребенка, обхватив их руками, осторожно села, боясь шевельнуться. Вечером она уложила мужа с младшим братом, а сама легла отдельно и, прижимая к себе листы, плотно укрылась одеялом. Личинки, густо усеявшие листы, вызывали зуд во всем теле, но женщине это было приятно и в то же время немного тревожно — точно такое же ощущение она испытала во время беременности, когда зашевелился ребенок.
Вся семья с волнением ждала появления шелкопрядов, лишь Адо оставался безучастным.
— Шелкопряды, — говорил он, — нынче видать, уродятся. А все равно не судьба нам разбогатеть!
Тунбао ругал сына, обзывал пустомелей, но тот стоял на своем.
81
В старом Китае все, на чем писались иероглифы, почиталось как святыня. Ненужную бумагу с письменами бережно собирали и подвергали сожжению, чтобы дух письмен улетел вместе с дымом на небо.
83
84
Согласно распространенному в краях Тунбао обычаю, когда личинки шелкопряда начинают зеленеть, листы следует прижать к телу, чтобы согреть. Через три-четыре дня вылупляются червячки, которых можно уже «собирать». Обычно это делают женщины.