Улыбаясь господину, жена вновь кивнула.
Господин, однако, принял это за чистую монету, обрадовался и тут же бросился закреплять успех, обращаясь к жене как к одному из примиренцев:
— Или как еще сказано: «Тот, кто не думает о будущем, непременно хватит горя в настоящем». Вот наши соседи только и твердят о том, что нам нужна сообща бороться с коммунистами; мы же сразу делаем вид, что мы здесь ни при чем, — и тут же расписываемся в том, что опоздали: разве можно оставлять в покое шайку мятежников и вместо того, чтобы идти походом против них, призывать к миру? Это же может быть кое-кем использовано как предлог для того, чтобы ввести несколько дивизий солдат, поднять в воздух несколько сотен самолетов, и что тогда делать будем? Разве выдержим? Или что же, начинать войну кое с кем по-настоящему? Гм, тогда, дорогая, чего и говорить — наша фабрика запросто превратится в кучу пепла, а нам с тобой можно и не мечтать о том, чтобы так безмятежно и не торопясь болтать о том о сем!
Глаза у жены совсем округлились: она полностью признала свое поражение.
Но на этот, раз господин обрадовался совсем не из-за того, что жена признала себя побежденной; в конце концов и то, как она вела себя, и то, как она выступала от лица примиренцев, было всего лишь придумано им самим. Наоборот, этими рассуждениями он нагнал на себя страх и тоску и, еще глубже зарывшись затылком в подушку из утиного пуха, в изнеможении закрыл глаза.
Тут жена услышала чьи-то шаги за дверью. Стараясь не шуметь, она отошла от кровати и негромко спросила:
— Кто там?
— Это я, — послышался голос тетушки Аэ. — Ждала, ждала, а звонка все не слыхать — я и пошла поглядеть, может, с ним случилось что?
Тут жена, вспомнила о повседневных установлениях и, со словами «ничего не случилось», непроизвольно нажала-таки кнопку звонка.
Когда Аэ вышла, унося поднос со стаканом, жена вышла вслед за ней, неслышно притворив за собой дверь, а забытая ею газета осталась лежать на кровати.
В восемь тридцать молодой господин и барышня на машине отправлялись в школу; в девять часов машина возвращалась, и господин уезжал в ней на службу. После этого в доме полной хозяйкой была жена с малышкой на руках. Во второй половине дня в четыре часа ей надлежало звонить главе семьи по телефону, чтобы выяснить, заберет ли его машина молодого господина и барышню после уроков. Если машина была занята, жена должна была заблаговременно позвонить в школу, объяснить ситуацию, а затем отправлять Аэ или еще кого-нибудь за детьми на такси. Это тоже было заведено господином.
Вернувшись из школы, дети первым делом принимались за пирожные, заранее приготовленные служанкой, однако положено было пригласить в кухню хозяйку дома, чтобы подать их при ней. Господин не раз говорил, что такие, как служанка, — «самые бессовестные»: если лично не проконтролируешь, тут же какую-нибудь грязь занесут или нарушат правила гигиены. Чуть позже пяти у жены было самое жаркое время. Нужно было и прослушать школьников о сегодняшних успехах в учебе (потом она должна была докладывать об этом главе семьи), и снова названивать по телефону, повсюду разыскивая господина, чтобы узнать, будет ли он ужинать дома. Все это тоже было вменено им в обыкновение.
И только когда она с малышкой на руках была полной хозяйкой в доме, ей можно было вздохнуть свободно.
Раньше у нее хватало приятельниц — как своих, так и среди знакомых господина. Но после того, как он провозгласил «рационализацию жизни», ее друзьям пришлись не по вкусу просто разговоры, и они неохотно соглашались приходить в гости. Если она сама собиралась нанести кому-нибудь визит, это в общем-то не возбранялось, но сначала нужно было уведомить об этом главу семьи по телефону, да и чувствовала она себя при этом неловко. Поэтому она выходила из дома нечасто: исключение составляли визиты, обязательные для соблюдения приличий, и поездки за покупками.
Однажды господин изрек следующее: «Так вот, в неделю получается минимум один-два визита, чтобы соблюсти приличия, максимум три-четыре, да за покупками тебе следует ездить самой — это тоже одна-две поездки. По-моему, ты занята достаточно, и ни сил, ни времени для пустого времяпрепровождения у тебя не остается».
Получив такой урок, жена разобралась, что к чему, и, конечно же, безропотно, даже с радостью, подчинилась.