Случайно она нашла способ коротать время: из двух нитей тонкой шерсти она связала малышке свитерок. Еще будучи школьницей, после встречи праздника чунъян[109] она обычно отправлялась на занятия с сумочкой шерстяных ниток: в то время у ее однокашниц в ходу были сумочки для вязания, вышитые крестиком, у нее же сумочка была из бархата, и из нее привычно торчали, как рога, почти на два цуня, бамбуковые спицы. Про эти спицы знала вся школа, потому что однажды, когда они лежали на парте, подслеповатый старичок преподаватель родного языка принял их за длинные карандаши и в конце концов решил сделать ими пометки в классном журнале. Те спицы давно уже куда-то подевались, и она купила новые. Однако то ли из-за того, что новые спицы ее не слушались, то ли оттого, что она долго бездельничала, но, связав полоску чуть шире цуня, она вдруг почувствовала, как заболели в суставах пальцы. Она бросила бы работу незаконченной, если бы не неожиданная поддержка господина.
Господин как раз был дома и ужинал; взяв в руки этот «незавершенный шедевр», он посмотрел на него и как-то уж очень серьезно сказал:
— Жена! Ты воистину непревзойденный изобретатель! Это же гораздо лучше импортных свитеров, да такой мягкий, тонкий и теплый! Сдается мне, что и обошелся он дешевле?
— На пол-юаня шерсти пошло, не больше, — мило улыбнулась жена.
— О! Ну так свяжи и мне — буду носить вместо заморских.
— Тебе? Да на тебя, толстяка, шерсти потребуется на все четыре юаня.
— И все равно эти расходы будут оправданы! — вертел в руках ее изделие господин.
Жена не знала, как и быть. Она боялась, что у нее не хватит терпения на то, чтобы связать такой свитер в две нитки, но, в силу привычки, не могла и разочаровать господина. После некоторого колебания она сказала:
— А ведь эту шерсть, я слыхала, привозят из некоего государства: боюсь, тебе не пристало носить что-либо связанное из нее.
— Да о чем ты говоришь! — Не поймешь, искренен он сейчас или нет. — Мы же носим импортные свитера, а это тоже утечка золота за границу.
Жена кивала головой, как в светской беседе, но отнеслась к его словам явно без энтузиазма. Тут господин и сам призадумался: если бы жена просто сказала, что ей трудно вязать из тонкой шерстяной нити, у него была бы возможность обратить все в шутку и отказаться от этой затеи. Но она привела в качестве довода только то, что это товар «некоего государства», будто покупать западные товары уже не считается непатриотичным, а такой подход господин всегда считал неправильным; он часто спорил с людьми, взгляды которых походили на взгляды жены, и, по его мнению, «покупка любого ширпотреба хоть и относится к делам второстепенным, однако принцип отрицания восточного и поддержки западного, когда покупать товары некоего государства нельзя, а западные товары — можно, как раз и является главным источником всех бед нации, которая не может опираться на собственные силы». Господин рассуждал так: товар — неважно откуда, с Востока или Запада — должен единственно приносить нации пользу, то есть быть для нее прибыльным. «Если тигр с Восточной горы начнет пожирать людей, то почему не стать людоедом и тигру с Западной горы?» — при помощи подобной логики он обосновывал свое рассуждение о том, что «товары некоего государства отнюдь не из тех, что ни в коем случае нельзя покупать».
Господин понял, что если не причислить жену к сторонникам принципа «отрицания восточного и поддержки западного», дополнительной просветительской работы не получится.
— Эх, жена! Но ведь один импортный шерстяной свитер тоже стоит по меньшей мере двадцать юаней, а шерсти, чтобы связать его, требуется, по твоим словам, только на четыре: двадцать против четырех, в любом случае это утечка золота, так, наверное, лучше потерять на шестнадцать юаней меньше? Поэтому я постоянно и утверждаю, что те, кто не покупают товары некоего государства, чересчур поддаются эмоциям, а одними эмоциями нацию не возродить.
Жена поспешно закивала: во-первых, она надеялась, что господин остановится на достигнутом и передохнет, во-вторых, она вспомнила, что уже пора отправляться на кухню, чтобы осуществлять наблюдение и контроль. Но господин настолько увлекся, удачное высказывание еще больше распалило его, а тут еще в голове у него выстроился целый ряд новых, более веских доводов, и было очень жаль упустить случай и не привести их.
— И к тому же — что такое шерсть? — Он страшно нахмурил брови и, уставясь на жену, стал ждать ответа, который бы его устроил.
— Шерсть из двух нитей состоит.
109