— Ах, жена! — вздохнул господин с разочарованным видом. — Шерсть — это полуфабрикат — по-лу-фаб-ри-кат. А полуфабрикат, и свитер — далеко не одно и то же. Если государство увеличивает ввоз полуфабрикатов, разве это не замечательно!..
Жена, не переставая, торопливо кивала и, поднявшись, чтобы «вернуться на кухню», сказала:
— Ну, значит, завтра пойду и куплю.
Она свой урок получила и понимала, в чем истина: чтобы помогать господину «служить нации», остается только терпеть то, на что уже не хватает никакого терпения.
Так уж получается, что, когда какое-нибудь дело из «развлечения» становится «долгом», сразу чувствуешь, как к нему пропадает всякий интерес. До начала «рационализации жизни» у жены такое уже было по отношению к игре в карты. Если же на «долг» навесить еще и ярлык величественности, то от этого просто воротит. И она, хоть и уважала мужа, такие вещи тоже очень переживала. Однажды, когда она изо всех сил проводила в жизнь «новые законы и установления» господина, неожиданно заявилась хозяйка из другого дома; узнав, что она вяжет мужу свитер из тонкой шерсти, уважаемая гостья сразу разахалась и разохалась:
— Ах, какая же ты терпеливая, настоящая хозяйка дома, однако стоит ли экономить на этих жалких грошах, ведь ты только что не падаешь от усталости, от этого наоборот только хуже.
Жена слегка покраснела: ей было неловко перепевать набор высоких принципов господина, и, чтобы не дать повода думать, будто она экономит на мелочах, пришлось привести «теорию пустого времяпрепровождения».
На следующий день, захватив чуть начатый свитер, жена тут же отправилась искать, кто бы ей довязал его.
После этого ей оставалось только неспешно размышлять о других способах провести время, когда она с малышкой на руках была полной хозяйкой в доме.
Каждый день с утра после отъезда господина она звонила по телефону родне и приятельницам, болтая с ними обо всем на свете и обо всем стараясь порасспросить. Часто ей случалось прибавить в разговоре какую-нибудь по сути дела необязательную церемонную фразу, и она целый день потом переживала по этому поводу. Если же выяснялось, что нигде ничего не случилось, не было даже разговоров о том, что младший барчук в доме A простудился и мучается несварением желудка или что невестка в доме B устроила скандал молодому господину, — в этом случае сразу возникала проблема: как скоротать этот день.
Иногда, пока она планировала, чем заняться — о том поразмыслит, об этом поспрашивает, — незаметно наступало время возвращения из школы молодого господина и барышни, и она уже могла вздохнуть свободнее, у нее будто гора с плеч спадала.
К счастью, такое случалось всего один-два раза в месяц.
В тот день за молоком господин, против обыкновения, так и сыпал рассуждениями, а с наступлением того момента, когда ей нечего было делать, пришлось опять напряженно прикидывать, чем бы заняться. Сначала она решила было связаться по телефону с сестрами, с которыми была дружна, однако, позвонив им, выяснила, что обеих нет дома (этого она предположить не могла), затем вернулась к тому, чтобы отправиться в универсальный магазин и посмотреть, что новенького.
Приняв это решение, она сразу же распорядилась, чтобы служанка подала обед на полчаса раньше.
После обеда она начала не спеша наряжаться. Малышка, узнав, что они идут в универмаг, заранее попросила Аэ, чтобы ее переодели, и теперь давно уже сидела и ждала.
Жена совсем уже собралась и хотела было распорядиться, чтобы сходили за такси, как неожиданно у ворот загудел автомобильный клаксон, и Аэ по звуку определила, что это автомобиль господина.
Поспешно спустившись вниз, жена увидела, что господин уже сидит, откинувшись, на длинной кушетке в гостиной, с сигарой. Она торопливо приблизилась и, сразу же вспомнив о его утренней раздражительности, протянула руку с намерением потереть ему висок.
Однако господин перехватил ее руку на полпути и довольно небрежно отвел в сторону, после чего лениво проговорил:
— Не беспокойся. Я тут был с приятелями в ресторане «Майжуй», досидел до половины обеда и почувствовал себя нехорошо. Ничего, сейчас пройдет.
Жена присела на маленькую скамеечку возле кушетки, нерешительно спросила:
— Может быть, послать за доктором Хуаном, пусть посмотрит?
— Не надо! — замотал головой господин и закрыл глаза. Через некоторое время он неожиданно заговорил с холодной усмешкой: — Ну и дела! Жена, как по-твоему, старина Лу тоже против военных действий? Сегодня за обедом я был один против четверых.
Жена нахмурила тонкие нарисованные брови, но кончики бровей мужа слегка опустились, и она тут же перестала хмуриться, изобразив подобие улыбки.