Все трое вышли на улицу. Ван Жунчан, которому так и остался неясным вопрос «Как наказывают лешэней», с грустным лицом возвратился в лавку. Ху Гогуан, напротив, успокоился и всю дорогу обдумывал, как повести беседу с Фан Лоланем. Он чувствовал себя уверенно.
Семья Фан, с которой издавна дружила семья Лу, разумеется, была знатной, хотя дом Фан Лоланя не был столь обширен, как у Лу, и от него не веяло такой печальной древностью.
Когда Ху Гогуан и Лу Мую подошли к воротам, им преградил дорогу слуга, смахивающий на солдата караульной службы.
— К заведующему отделом Фану, — надменно произнес Лу Мую.
— Нет дома, — кратко ответил слуга, ощупывая взглядом Ху Гогуана.
— В таком случае госпожа должна быть дома. Доложите, что мы хотим ее видеть.
Очаровательный облик спутницы Чжу Миньшэна внезапно мелькнул перед взором Ху Гогуана; он подумал, что госпожа Фан должна быть такой же обворожительной.
Слуга вновь поглядел на Ху Гогуана и лишь тогда пошел в дом. Лу Мую велел Ху Гогуану следовать за собой.
За кирпичными, увитыми цветами воротами находился опрятный дворик, в южном углу которого цвела клумба. Чашкоцветник и бамбук радовали глаз яркими красками и наполняли воздух тонким ароматом. За двориком была расположена гостиная.
Из флигеля, прилегающего к гостиной слева, раздался детский смех. Затем донесся нежный, радостный голос женщины. Ребенок лет трех, словно быстро катящийся снежный ком, выбежал из дверей и натолкнулся на слугу, входившего в гостиную. Затем появилась стройная, красивая женщина.
Лу Мую поспешно шагнул вперед.
— Госпожа Фан, брат Лолань ушел? — спросил он.
Ху Гогуан увидел женщину лет двадцати пяти — двадцати шести, с небольшим овальным лицом, нежной белой кожей, одетую в темно-синюю блузку и длинную черную юбку. Коротко остриженные волосы, спадающие на лоб, придавали ей вид девочки. Вопреки всем ожиданиям, госпожа Фан не походила на модниц, пугающих своей яркостью, а была миловидна и привлекательна естественной красотой.
— А, господин Лу! Присаживайтесь, — улыбнулась госпожа Фан и, взяв ребенка за руку, передала его подошедшей служанке.
— Это товарищ Ху Гогуан. Пришел с визитом к Лоланю, — любезно представил Лу Мую друга и, придвинув стул, сел.
Госпожа Фан с улыбкой кивнула Ху Гогуану, приглашая его сесть рядом с собой. Однако Ху Гогуан застенчиво жался к Лу Мую. Он заметил, как при улыбке у госпожи Фан обнажились два ряда небольших, очень белых зубов. Хотя он привык добиваться успеха, угождая влиятельным лицам, но с женщиной нового типа знакомился впервые и чувствовал полную растерянность. К тому же он не знал, следует ли объяснять миловидной хозяйке дома цель своего прихода.
Тем временем Лу Мую непринужденно болтал с хозяйкой. Задав несколько вопросов о жизни Фан Лоланя, он пояснил, что привело их сюда.
Ху Гогуан воспользовался этим и тоже вступил в разговор.
— Я слышал от Мую, что знаменитый начальник отдела Фан является одним из деятелей партии и государства. Я специально пришел повидать его и попутно рассказать ему о нападках на меня. Но и удостоиться видеть вас, госпожа Фан, тоже большое счастье.
Опрятно одетая служанка принесла чай.
— К сожалению, муж ушел по приглашению начальника уезда, — скромно улыбнувшись, ответила госпожа Фан. — Угощайтесь чаем! Муж, вероятно, скоро возвратится. — И, повернувшись к Лу Мую, она спросила: — Как поживает барышня Муюнь? Я очень занята домашними делами и давно не навещала ее. Попросите ее прийти ко мне посидеть. Мой малыш Фанхуа постоянно вспоминает ее.
Затем начался малозначительный разговор о семейных делах. Госпожа Фан расспрашивала об отце Лу Мую, ее интересовало, сколько он теперь выпивает вина, а также — какие стихи написала в последнее время Лу Муюнь.
Ху Гогуан скромно сидел и с почтением слушал, а в душе был очень удивлен: госпожа Фан оказалась полной противоположностью той, которую он нарисовал в своем воображении. Она была мягка и приветлива и не интересовалась политикой.
Следя за беседой, Ху Гогуан осматривал гостиную. Прямо в центре висели портрет Сунь Ятсена и его завещание, и по бокам портрета было написано:
«Революция еще не победила. Мы должны прилагать все усилия».
На левой стене привлекала надпись, состоящая из четырех строк Чжан Чжидуна. И над самой дверью, ведущей во флигель, находился большой, до пояса, портрет мужчины. По его квадратному лицу, густым бровям, прямому носу, выразительным глазам можно было сказать, что у него «внешность незаурядная». Ху Гогуан решил, что это и есть Фан Лолань.