— У-у! — раздался протяжный крик Цайси над унылым полем. Его подхватил и унес северо-западный ветер. Цайси неторопливо положил шест. У берега тихо шелестел сухой тростник. Сзади слышались спокойные, неторопливые всплески весел.
Цайси, усевшись на корме лодки, стал помогать Сюшэну грести. Вода, словно признавая свое поражение, бессильно зашипела.
Вскоре они уже были у цели.
— Давай скорей собирай! Оглянуться не успеешь, они уже будут здесь. Если каждый будет стараться урвать, только отношения испортим, — сказал Цайси, доставая самый большой и тяжелый шест с раздвоенными граблями на конце, которыми собирали траву юньцао. Встав на носу лодки, они воткнули шесты в самую гущу водорослей, затем, подцепив траву вместе с илом, накрутили ее на грабли, вытащили и бросили на дно лодки.
Водоросли в протоке слиплись с илом и, словно живой организм, противились тому, чтобы их разрывали. А из-за ила и ледяной крошки они становились еще тяжелее.
Цайси решительно накручивал на шест водоросли, и от усилия его выступающая вперед нижняя челюсть заходила ходуном. Каждый раз, поднимая их в лодку, он издавал победный крик, а толстый бамбуковый шест при этом скрипел и выгибался дугой.
— Навались, Сюшэн, давай быстрей! — заорал он, поплевав на руки, и с удесятеренной энергией снова принялся за дело.
На одутловатом лице Сюшэна тоже проступили капельки пота. При этом он двигался и загребал водорослей вполовину меньше Цайси. У него ломило руки, сердце словно выскакивало из груди, он постоянно охал и кряхтел.
На дне лодки постепенно вырастала куча водорослей, перемешанных с илом и льдинками, лодка стала оседать. Когда Цайси поднимал шест с водорослями, она всякий раз кренилась и ледяная вода переливалась через нос, попадая ему на ноги, обутые в соломенные сандалии. Он уже сбросил с себя драную ватную куртку и остался в одной рубахе, туго подвязанной синим матерчатым поясом, весь он смахивал на котел, из которого густо валит пар.
Ветер донес приближающиеся всплески весел и чьи-то голоса. Впереди в зарослях сухого тростника мелькнула войлочная шапочка. Потом одна за другой показались две лодки, с трудом продиравшиеся сквозь кусты.
— Ха, и вы прибыли! — весело закричал Цайси, закидывая полные грабли водорослей в лодку; лукаво ухмыльнувшись, он поднял бамбуковый шест и воткнул его в давно уже примеченное место. Там водорослей было особенно много. Раскинув грабли, Цайси стал быстро накручивать траву на шест.
— М-да, странно! Откуда вы-то взялись? Как это мы не встретились по пути? — громко закричали с только что приплывшей лодки; люди, сидевшие в ней тоже приехали за водорослями.
— Мы-то? Мы… — переводя дух, начал Сюшэн, опуская грабли. Но Цайси зычным голосом тут же прервал его:
— Мы с неба свалились! Ха-ха! — и он тут же еще два раза воткнул шест в гущу травы юньцао.
— Не заливай! Кто ж не знает, что вы любите повозиться в грязи? — захохотали в лодке и торопливо заработали толстыми бамбуковыми шестами.
Цайси, не говоря ни слова в ответ, быстро забросил грабли туда, где водорослей было больше всего, а потом, глянув на дно лодки, окинул взглядом протоку, на которой в разных местах собирали траву юньцао. Опытным глазом он отметил, что водоросли уже остались только на поверхности, да к тому же в большинстве своем это были ряска и маленькие водяные лишайники.
Он положил шест, отер пот с лица концом пояса и ловко перебрался на корму.
Разбрызганные там капельки грязи уже застыли, ватная куртка Цайси примерзла к доскам, он отодрал ее, накинул на плечи и, присев на корточки, произнес:
— Ладно, хватит на этом. Эту протоку я оставляю вам.
— Ха! Сначала сливки снимает, а потом еще красивые слова говорит! — продолжая работу, крикнули в ответ с лодки.
В тихой, спокойной заводи стало шумно.
Сюшэн, отодвинув в лодке доску, вытащил смерзшиеся, как камень, пампушки из грубой муки, захваченные из дома, и начал мужественно грызть. Цайси тоже откусил кусочек, но тут, подняв голову, он посмотрел на небо и задумался, прикидывая, сколько еще травы осталось в этой протоке.
Небо было сплошь затянуто облаками, ветер стал немного стихать. Издалека послышались гудки — это по другому рукаву реки шел рейсовый пароход.
— Эй, уже полдень, что ли? Неужто пароход? — смотря на небо, заговорили люди, собиравшие водоросли.
— Сюшэн! Пора возвращаться! — произнес Цайси, поднимаясь и беря в руки весло.