В левом углу комнаты стояли три деревянных стула и два чайных столика. Они были размещены в таком же порядке, как мебель у правой стены. Два плетеных кресла располагались одно против другого на расстоянии более трех чи[17]. Между ними не было чайного столика, а находилась латунная жаровня, в которой плясало синеватое пламя.
В центре гостиной находился небольшой квадратный стол, покрытый белой скатертью. Посреди него возвышалась темно-голубая ваза с веткой чашкоцветника.
В правой части комнаты, у стены, стоял небольшой прямоугольный столик, на котором красовались часы, букет нарциссов да несколько безделушек.
Свешивающийся с потолка квадратный абажур, на котором были наклеены вырезанные из бумаги иероглифы: «Поднебесная[18] должна управляться всеми», — завершал убранство гостиной.
Ху Гогуан подумал, что обстановка в комнате под стать самой госпоже Фан: такая же изысканная, изящная, скромная.
— Летом прошлого года провинциальная женская школа приглашала сестру в качестве преподавательницы, но она не согласилась. А было бы совсем неплохо, если бы она работала. Времена нынче изменились, зачем же прятаться дома! Не правда ли, госпожа Фан?
Эти слова внезапно донеслись до слуха Ху Гогуана, рассматривавшего высказывание Чжан Чжидуна, написанное скорописью. Он поспешно перевел взгляд с надписи на лицо госпожи Фан и увидел, что она слегка улыбается.
— Госпожа Фан, несомненно, выполняет важную работу в партийном комитете? — не удержавшись, спросил Ху Гогуан.
— Я не веду никакой работы. Я не умею заниматься делами.
— К сожалению, госпожа Фан чересчур поглощена домашними обязанностями, — заметил Лу Мую.
— Последнее время даже с домашним хозяйством я справляюсь плохо. — Лицо женщины стало грустным. — Стыдно сказать, но я чувствую, что не поспеваю за изменениями, которые так стремительно происходят вокруг меня.
Лу Мую неопределенно кивал головой. Ху Гогуан напряженно подыскивал подходящий ответ.
Вдруг за дверью кто-то тихо произнес:
— Недавно пришел молодой господин Лу и его друг.
Ху Гогуан и Лу Мую непроизвольно поднялись со своих мест. Госпожа Фан, засмеявшись, пошла к двери. Вошел мужчина, одетый в суньятсеновский френч. Взяв госпожу Фан за руку и проходя в комнату, он сказал ей:
— Ты, оказывается, вместо меня принимаешь гостей.
Фан Лолань был среднего роста, со скромными манерами; он показался Ху Гогуану несколько старше, чем на портрете.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лу Мую рассказал о случившемся на собрании.
— Поэтому Ни Футин затаил злобу и старается отомстить, — добавил Ху Гогуан. — Начальник отдела, конечно, прекрасно понимает, в чем дело. Мои способности весьма слабы, и, хотя меня выставили кандидатом в члены исполкома купеческого союза, я не осмелюсь взять на себя обязанности члена комитета. Но репутация — вторая жизнь, и я не могу согласиться с приписываемым мне ярлыком «лешэнь». Не желая терпеть несправедливость, я и пришел к начальнику отдела, чтобы рассказать ему обо всем и просить его содействия.
Фан Лолань молча кивал головой, хотя слушал гостей невнимательно; до него доходила лишь часть их слов. Очаровательный образ неотступно, словно назойливая муха, тревожил его бедную душу. Он гнал видение прочь, но оно настойчиво возвращалось вновь.
Фан Лоланю было всего тридцать два года. Шесть лет назад он закончил университет и именно в год окончания учебы женился на госпоже Фан. Оставленное отцом состояние, которого вполне хватало для существования, присутствие в доме красивой, умной жены и удовлетворение семейной жизнью делали его уравновешенным и спокойным. Легкомысленные любовные мечты никогда не тревожили его. И хотя сейчас перед ним всплывал обаятельный женский образ, он оставался верен своей супруге.
— На сегодняшнем собрании был поднят этот вопрос, — заговорил наконец Фан Лолань, с усилием сдерживая волнение. — Я только собрался пойти на собрание, как неожиданно за мной прислал начальник уезда, и я пробыл у него до сего времени. Ни Футина я не знаю. Вас же, Гогуан, вижу впервые, хотя ваше имя слышал давно.
Густые брови Фан Лоланя неожиданно поднялись вверх, словно он особенно подчеркивал слова «ваше имя».
Ху Гогуан забеспокоился.
— Дела купеческого союза я один решать не могу, — продолжал Фан. — Вероятно, комитет принял какое-нибудь решение. Вам нужно лишь спокойно ждать результатов.
— Уездный комитет партии, наверное, передаст вопрос на вторичное рассмотрение в торговый отдел, — прямо сказал Лу Мую, не выдержав уклончивых церемонных речей. — Поэтому прошу вас, Лолань, оказать всемерную поддержку.