— Я только что говорил начальнику Фану, что вопрос об избрании меня членом исполкома маловажен, но дорога честь, — улучив момент, тихо проговорил Ху Гогуан. — По-моему, без глубокого расследования невозможно разобраться в наглом обмане Ни Футина.
— Конечно, в это дело нужно глубже вникнуть! — проговорил Фан Лолань. — Кстати, говорят, — обратился он к Ху Гогуану, — что месяц назад в «Цинфэнгэ» вы рассуждали о генералах У и Лю. Это правда?
— Э… э… это… не что иное, как сплетня. Случайно с несколькими друзьями разговорился. Вот как это было… — уклончиво ответил Ху Гогуан, не ожидавший, что Фан Лолань вспомнит о его разглагольствованиях в чайной, — а люди не упустили случая сочинить целую историю и передать вам.
— То, что я слышал, не было сплетней. Разговор об этом зашел случайно.
Ху Гогуан заметил, что Фан Лолань внимательно взглянул на его лицо, а затем остановил свой взгляд на Лу Мую. Он также приметил легкую усмешку Фан Лоланя.
— Я прошу господина Фана все расследовать, — еще раз попросил Ху Гогуан. — Не верьте сплетням. Перед свержением маньчжур я вступил в «Союзную лигу»[19], но сам понимаю и очень стыжусь, что мало делаю для партии. Прошу начальника Фана тщательно разобраться в сплетнях и убедиться в их необоснованности. Я по характеру слишком прям, поэтому врагов у меня немало.
— Э, почему же у вас, Гогуан, все враги? Слишком много их. Ха-ха!
Странно засмеявшись, Фан Лолань повернулся к двери левого флигеля, откуда улыбающаяся госпожа Фан вывела за руку ребенка.
Лу Мую, который чувствовал, что разговор не клеится и у Фан Лоланя, по всей видимости, уже сложилось представление о Ху Гогуане, поспешил переменить тему разговора и обратился к хозяйке:
— Когда же вы с Фанхуа пожалуете к нам в гости, госпожа Фан? Наши камелии в этом году расцвели необычайно красиво.
В гостиной постепенно темнело; солнце бросало свои последние лучи.
Ху Гогуан с тяжелым сердцем вышел за ворота дома Фана. Расставшись с Лу Мую, он уныло побрел домой. Проходя мимо «Доулаогэ», он увидел, что лоток предсказателя Чжан Тецзуя уже убран и только старая полотняная вывеска, висящая высоко на стене, качается на холодном ветру, словно смеясь над неудачами Ху Гогуана.
Ху Гогуан внезапно возненавидел этого проходимца.
«Во всем виноват обманщик Чжан Тецзуй, — подумал он. — Ничего не понимает в своем деле, как говорится: «Рисовал тигра, а получилось некое подобие собаки». В гневе он шагнул вперед, собираясь разорвать вывеску, но, опомнившись, опустил руку и быстро пошел домой.
Следующий день Ху Гогуан томился дома. Девочка-служанка Иньэр давно стала показателем настроения Ху Гогуана. Этот день не был исключением — и девочка получила особенно много подзатыльников.
Ху Гогуан еще находился под впечатлением красоты госпожи Фан и, глядя на своих домашних, все более распалялся от гнева. Целый день он молчал, чем нагонял страх на окружающих. Но к вечеру он почти успокоился. Во время ужина он внезапно спросил:
— Где Ху Бин? Этот мальчишка даже ночевать не приходит.
— За последнее время у него все дела, — ответила жена. — Он так занят, часто не ночует дома! Сегодня после обеда я как будто видела его. Он очень долго болтал с Цзинь Фэнцзе. Не правда ли?
Ху Гогуан вспомнил, как Ван Жунчан, качая головой, говорил: «Никакого приличия», — и с подозрением посмотрел в глаза Цзинь Фэнцзе. Та покраснела и опустила голову:
— Молодой господин велел мне сделать красный носовой платок. Он говорит, что стал «цзючжитоу» и должен пользоваться красными носовыми платками.
— А что такое «цзючжитоу»?
— Мы не знаем. Говорят, он вступил в какое-то общество. Там нужно иметь оружие, — сказала, отвернувшись, Цзинь Фэнцзе. Убедившись, что ей удалось скрыть свой проступок, она осмелела.
— А, что вы понимаете?! Это, наверное, пикет рабочего союза. Наш малый туда пробрался!
Цзинь Фэнцзе, прикусив напомаженную губу, сдерживала смех, но Ху Гогуан ничего не заметил — он был поглощен размышлениями. У рабочего союза, думал он, силы, пожалуй, больше, чем у комитета партии, не говоря уж о купеческом союзе. Да и завести дружбу с рабочими, вероятно, не так уж трудно. Неужели он со своей ловкостью не справится с несколькими невежественными людьми?
Вспомнив разговор с Фан Лоланем, он подумал, что слова Фан Лоланя были не очень приятны, но поведение его оставалось любезным и надежда еще не потеряна. Он чувствовал раскаяние: нельзя, спрятавшись дома, предаваться грусти, необходимо действовать. Сын уже стал пикетчиком. Путей для действий много, только бы не подкачать.
19