Утром 27 декабря мы посетили Музей Ленина и Музей Красной Армии. В три часа возвратились в гостиницу, где нам передали, что нас ожидает какая-то китаянка. Оказалось, это секретарша посольства Ху Цзибан, о которой я слышал от Го Можо. Она принесла приглашение посла Китая Фу Бинчана на праздничный прием в посольстве, который должен был состояться вечером 3 января. Девушка надеялась, что я поговорю с Ерофеевым и мы отложим всякие мероприятия на этот вечер. Я сообщил Ерофееву о приеме, прибавив, что мне прежде стоит самому нанести визит послу. Ерофеев согласился и даже снял все запланированные на завтрашнее утро мероприятия, предоставив возможность нам отправиться в посольство.
На другой день Ху Цзибан приехала за нами на машине. Посол был очень внимателен ко мне, мы проговорили более часа. Он казался очень обеспокоенным гражданской войной в Китае, усиливающейся день ото дня. Фу Бинчан недавно получил телеграмму, в которой сообщалось о ранении Чэнь И[162] в районе провинции Шаньдун. Я рассмеялся: сведения о ранении Чэнь И приходили уже далеко не в первый раз, на деле все они оказывались ложными. По дороге в гостиницу Ху Цзибан сказала, что советская сторона очень заинтересована во мне: в день нашего приезда по московскому радио было сообщение, на другой день повторенное в газете «Правда». Кроме того, именно Ерофеев как высокое должностное лицо был послан сопровождать нас. Я решил, что, видно, это и была причина нашего приглашения в посольство на вечер.
Дэчжи не смогла пойти со мной в редакцию газеты «Правда» — после того как простудилась на выставке, она чувствовала себя очень скверно и решила лечь спать раньше обычного. Вернувшись поздно ночью, я обнаружил, что жена вся в жару. Я дал ей аспирину, но к утру жар так и не спал. Пришлось вызывать доктора. Он установил, что это тяжелая форма гриппа, сделал Дэчжи укол и рекомендовал оставаться в постели несколько дней. В этот день Дэчжи, естественно, не смогла пойти в театр, как было запланировано ранее. На третьи сутки жар спал, но она еще не вставала. Я один отправился в редакции журналов «Огонек» и «Крокодил». Во время краткой встречи в редакции «Крокодила» я сказал: «Искусство карикатуры в современном Китае развивается быстрыми темпами, карикатуристы имеют свою собственную организацию — Союз карикатуристов. Союз поручил мне передать письмо советским коллегам, которое я уже передал через ВОКС. К сожалению, я не захватил с собой произведений карикатуристов Китая». Вечером был запланирован отдых. Я подготовил статью для журнала «Огонек», озаглавленную «Новый этап развития народного искусства Китая». В этой статье рассказывалось о частушках, народных песнях, танцах в освобожденных районах Китая.
Ерофеев устроил нам и встречи с советскими писателями и поэтами. Мне это представлялось одной из главных целей визита в СССР.
25 февраля были у В. Катаева. Писатель жил в обычной городской квартире из четырех-пяти комнат небольших размеров. Его семья состояла из четырех человек: он сам, жена, сын и дочь, поэтому жилище не выглядело очень просторным. Я вручил Катаеву китайское издание его повести «Сын полка»[163], с которой мы, собственно, и начали разговор. Он рассказал о подготовке к работе над произведением: что-то прочел в газетах, что-то услышал, расспросил очевидцев, даже съездил туда, где все происходило, — так в голове художника зрел план будущей повести. Все это было мне очень близко. Катаев вспомнил и о Мэй Ланьфане[164], расспросил меня о пекинской опере. Удивительно, до чего большое внимание уделяют советские литераторы изучению форм национального искусства.
26 февраля поехали к детскому писателю С. Маршаку. Маршаку шел седьмой десяток, у него уже были внуки. Сыновья не жили вместе со стариками. Гостиная поразила своими размерами — заставленная книжными полками, пианино, с круглым столом посередине. Когда в январе я впервые встретился с Маршаком, он обнаружил огромный интерес к народным сказам, песням, легендам, современным китайским стихам и детским сказкам. В этот раз я решил преподнести ему «Песни Ма Фаньто»[165], ничего другого я не нашел. В ответ он подарил свою пьесу «Двенадцать месяцев». Маршак сказал, что все его произведения написаны для самых маленьких читателей, большей частью в форме стихов или ритмизированные. Он заметил, что в Китае хотя и есть литераторы, пишущие для детей, но еще нет таких, которые бы занимались исключительно детской литературой. «Песни Ма Фаньто» написаны на сюжет южнокитайских сказаний, но это не литература для детей, а политическая сатира.