— Глупости, — возразил мистер Шпик. — Это чистокровные уининимы. В этом не может быть сомнений, потому что от них мы ведем наше происхождение.
Во второй раз я слышал эту версию о происхождении уибробцев. И не вполне ей поверил, несмотря на громадные скульптурные копыта, которые торчали вместо крестов на колокольнях лаггнеггских церквей. Люди почти никогда не бывают тем, кем себя считают, так почему бы этой истине не относиться и к уибробцам!
Лаггнеггский вечер, который разлучил нас с мистером Шпиком, был ясным и звездным. Воздух звенел от топота копыт и жизнерадостного ржания. От граси-скверов долетали ритмичные вздохи и дружное хрупание.
Мистер Шпик оставил нас на плоской крыше нашего временного обиталища у Броба и Нэг Уининимов. Он объяснил нам, что не может проводить нас до спальни, поскольку торопится в этот вечер занять место Третьего в доме одного своего друга детства, которому многим обязан. Прощаясь с нами, он сообщил, что наш визит вежливости к Грейтполисмену Лаггнегга, вероятно, будет отложен: Грейтполисмен отправил запрос по поводу того, как поступить с нами, в Уиброб-сити и в ближайшие дни ожидает ответа.
Я задержал его руку в своей, поскольку вопрос о том, как с нами поступят, меня живо интересовал. Я спросил, каким может быть ответ Уиброб-сити, а Шпик философски усмехнулся и похлопал меня по плечу.
— Все мы зависим от погоды и урожая, мистер Драгойефф.
И удалился с приветливым ржанием. В ответ заржали и мы.
Броба и Нэг, наших милых хозяев, мы застали в столовой. Они провели свой выходной среди зеленых стеблей сорго и находились в отличном настроении. Свое дневное молоко они сдали в большую доильню, и совесть их была чиста.
Они осведомились, как мы чувствуем себя после прогулки по Лаггнеггу. Лина встала и зевнула. Я улыбнулся и тоже зевнул. Но оба мы сказали, что чувствуем себя отлично.
Что может делать человек в Уибробии, кроме того, что он вынужден делать?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Автор и его жена развлекаются. Они бегло знакомятся с культурой и законами Уибробии. Как уибробцы избавились от преступлений. Мнение мистера Шпика относительно необходимости мнений по другим вопросам.
Намек мистера Шпика на то, что дальнейшая наша судьба зависит от погоды и урожая, меня обеспокоил. Ответ Уиброб-сити задерживался. Задерживался и наш визит вежливости к Грейтполисмену мистеру Рольфу. А когда что-нибудь слишком долго откладывается, это не к добру.
Я решил еще раз поговорить с мистером Шпиком по этому вопросу. И был неприятно поражен, когда тот, с присущей уибробцам непосредственностью, уточнил, что наша судьба, в сущности, зависит от нужд текущего момента. Если они того потребуют, нас будут считать шпионами Бробдингуйи, поместят в роскошный отель и будут обращаться с нами весьма учтиво вплоть до какого-либо подходящего политического момента, когда нас решат разоблачить и казнить или обменять на уибробских шпионов, пойманных в Бробдингуйе. Другая возможность: нас будут считать именно теми, кто мы есть, и навсегда оставят в Уибробии; это самый благоприятный для нас исход. И третья возможность — нас отнесут к инопланетянам. Эта возможность — самая нежелательная, поскольку тогда нас тайно, и незамедлительно казнят.
— Но почему, боже мой?! — воскликнул я.
— Потому что существование других цивилизаций в Космосе противоречит нашей религии, а религии, как вы знаете, ничто не должно противоречить, — невозмутимо ответил мистер Шпик.
Ну и религия! Черт бы побрал этих уибробцев с их идиотской искренностью!
От Лины я этот разговор скрыл, но мысль о том, что мы можем погибнуть ни за что ни про что, приводила меня в бешенство. Если бы мы еще были коммунистами или неграми, или протестантами, или католиками, или еретиками, или гангстерами, или фрейдистами, или демократами, или артистами, или гомосексуалистами, или анархистами, или по крайней мере писателями — тогда куда ни шло. Но мы были всего лишь двумя тихими беспартийными гражданами республики Болгарии, отправившимися по свету с самыми мирными намерениями и попавшими, на свое горе, в Уибробию. Один раз, кляня судьбу, я выразил мистеру Шпику сожаление по поводу того, что волны не выбросили нас на берег Бробдингуйи. Но он уверил меня, что это не облегчило бы нашу участь, поскольку бробдингуйцы отличались от уибробцев только головными уборами — предпочитали цилиндры котелкам.
Нам оставалось ждать и надеяться. Наши уибробские, приятели Броб и Нэг, как и сам мистер Шпик, были очень любезны и предупредительны и старались услужить нам чем могли. Так, еще на третий день после вашего прибытия в Лаггнегг Шпик достал из кармана кошелек со спругами и предложил его мне. Я начал было отказываться, разумеется, лицемерно, так как у меня не было и ломаной спруги, но, мистер Шпик заметил, что это не его, а государственные средства и мне нечего стесняться.