У вездехода нас догнал Шпик.
— Садитесь, — сказал он нетерпеливо и, как мне показалось, довольно бесцеремонно. — Нам надо поспать, завтра нас ждет работа.
Я спросил, какая работа нас ждет, а он, таинственно усмехнувшись, заявил, что завтра мы с женой войдем в историю Уибробии.
Несмотря на то что мы с Линой не имели представления, что это значит, мы обрадовались, так как безделье в этой стране нам надоело. Да и в конце концов не каждому удается войти в историю, хотя бы и в уибробскую, Шпик невозмутимо устремил вездеход к твердой земной коре.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Пробуждение в Уиброб-сити. В дверь автора и его жены стучится судьба. Они попадают в беду, но их спасает великодушие Их Превосходительств. Они отправляются в Энсестрел касл и трогательно прощаются с мистером Шпиком.
Я никогда не просыпался в столь лучезарном настроении, как утром 17 января 1972 года.
«Уиброб эксельсиор пэлис» еще спал. Спала и Лина. В открытое окно нашего 585-го этажа струился аромат пиний и роз. В небе носились мухи и комары. Колибри и райские птицы, разводимые специально для нужд этого отеля, наполняли все вокруг многоцветным великолепием своего оперения. Отлично обученные столичные попугаи, единственные в Уибробии, возносили хвалу Уининиму Однокопытному и его земным Наместникам.
Было еще только шесть часов. Неслышно ступая, я подошел к открытому окну. Город утопал в голубоватой утренней мгле, а от близких кормушек уже доносилось жизнерадостное хрупанье и бодрое ржание: уибробситчане завтракали и поздравляли друг друга с новым счастливым днем.
Я испытывал беспричинную радость, меня переполняли чудесные предчувствия. Может быть, мной еще владело ощущение величия, вызванное парадом лилипутов у меня под ногами, а может быть, и слова Шпика о том, что сегодня я войду в историю Уибробии, возвысили мой дух. Во всяком случае, добрые предчувствия меня никогда не обманывали. Я вспомнил, что они владели мною в тот день, когда я познакомился с Линой, — хотя это знакомство и окончилось браком. Были они у меня и когда директор нашего института сообщил, что мне увеличена зарплата. Посетили они меня и в тот вечер, когда один большой человек пожал мне руку и спросил, как меня зовут, и незадолго до третьего инфаркта самого моего опасного соперника по службе, и когда я нашел на улице бумажник с тремястами левов и без каких бы то ни было сведений о его владельце… Ах, разве припомнишь все счастливые дни своей жизни!
Мои светлые воспоминания были прерваны троекратным миганием сигнала «стучу в дверь». Я спросил «кто там», и световые сигналы румбоя ответили, что нам доставлен завтрак.
Насвистывая арию Фигаро, я поспешил открыть дверь. К моему приятному изумлению вместе с завтраком в наших апартаментах появился Шпик, а за ним вошли три полисмена, которых он представил как своих друзей. Один из полисменов был самим заместителем Грейтполисмена Уиброб-сити. Шпик с улыбкой и приветливым ржанием подал мне руку.
— Мистер Драгойефф, вчера вечером я предупредил вас, что вас ожидают интересные события. Будьте любезны, разбудите свою супругу. Мы совершим небольшую прогулку по городу.
Моя супруга уже проснулась, и мы, чтобы освежиться перед прогулкой, пошли принять лучевые ванны. Потом я надел брюки и пиджак — к уибробской моде я так и не мог привыкнуть, — а Лина сделала особую прическу хвоста и расчесала гриву, придав ей вид испанской мантильи. Но когда мы вернулись к гостям, нам открылась странная картина: кровати были перевернуты ножками вверх, матрасы вспороты, кресла выпотрошены. Наш единственный чемодан с Линиными туалетами и находками с берега исполинов был открыт, и все в нем было перерыто.
Пытаясь сохранить свое уибробское достоинство, я собрался было спросить, что означает эта утренняя процедура, но не успел, так как заместитель Грейтполисмена подошел ко мне и двумя пальцами достал из верхнего кармашка моего пиджака лист бумаги, сложенный в восемь раз. Он развернул его, медленно, с серьезным видом прочитал, потом предложил прочесть и мне.
Меня чуть не хватил удар… В верхнем левом углу этой бумаги, довольно большой по размерам, был изображен герб моего бывшего отечества — лев, окруженный колосьями и передовой техникой. Текст, отпечатанный великолепным шрифтом на староанглийском, гласил, что отделение Х. У. Х. 418 Внешней разведки Болгарии посылает меня вместе с женой в Свободное Демократическое Вицегубернаторство Уибробию с целью поднять уровень океана и немедленно вызвать потоп; в случае, если по той или иной причине это окажется невозможным, я должен собственноручно и одновременно взорвать на уибробской территории все нейтриновые склады. В последнем абзаце моей жене давалось детально разработанное предписание, с целью облегчить мне проведение диверсии, развратить генералов уибробской армии, а по возможности и самих Вице-губернаторов…