Юноша удивленно качает головой: он забыл совсем, что существуют еще столь живописные остатки прошлого века. Нарисовать бы этого шербетчика на фоне залива с двумя дымящимися миноносцами… И неизвестно еще, что выглядело бы более нелепым и ненужным. Лично его симпатии безоговорочно на стороне шербетчика. Он напомнил ему босоногое детство, маленькие светлые радости минувшего, ласковый голос матери! «На вот, купи себе шербету… Только смотри скажи торговцу, чтоб хорошенько сполоснул кружку…» Теперь старая в Софии, перебивается в одиночестве на свою жалкую учительскую пенсию. Ждет его в постоянной тревоге. Когда их организация решила направить его в родной город, мать тут же узнала об этом, — у сына не было от нее тайн. Не удерживала его. Только всплакнула малость и сказала: «Не смотри на меня, ступай… И береги себя, родной мой».
Юноша уже на окраине города, у цели своей вынужденной прогулки. Вот знакомая улица и в ста метрах — серый, облупленный двухэтажный дом. Там живут родители его хорошего друга. Друг этот в тюрьме, но он не сомневается, что тетушка Магда сразу примет его. Эта скромная женщина, так похожая на его мать, прирожденный конспиратор и никогда не теряет хладнокровия. Сколько времени она служила курьером у своего сына — разносила воззвания, прятала стеклограф… Но вдруг, охваченный сомнениями, он останавливается. Вместе с тетушкой Магдой живут и другие квартиранты, которые знают его в лицо, а может быть, весь дом взят под наблюдение. Да, лучше не заходить… При других обстоятельствах он и не подумал бы об этой квартире, но теперь выбора нет: после крупного провала в молодежной организации он потерял все связи. Но и под открытым небом нельзя остаться… Решено, он придет сюда вечером, постучит в окно. К счастью, они живут на первом этаже. Но куда деваться до вечера?
Юноша поворачивает назад и опять идет к морю, в греческий квартал. До обеда два часа. Он пойдет туда якобы в поисках рыбы. Посидит с рыбаками. Или просто на пляже, на какой-нибудь опрокинутой лодке. Потом пообедает в знакомой закусочной, — гимназический товарищ дал ему два талона на хлеб. После этого… сходит, например, в кино. Посмотрит глупый немецкий фильм — два, три раза, сколько угодно, пока не стемнеет…
План готов, и на душе у него становится легче и веселее. Он идет очень медленно. В голубом свете дня даже бедная улочка перед ним имеет праздничный вид. Старые черепичные крыши отсвечивают красным и напоминают японские фонарики, развешанные на невидимой веревке. Окна в домах чисты, как детские глаза. Две белоснежные чайки пролетают над головой с возбужденными криками, будто ссорятся между собой.
Юношу охватывает головокружительное ощущение нереальности происходящего. Странной кажется мысль, что где-то бушует война, люди убивают друг друга. Невероятно, что на его родине преследуют честных людей, что где-то там, в горах, гибнут смелые люди, что столько его товарищей в тюрьме и сам он должен скрываться, словно дикий зверь, от погони рассвирепевших охотников… Невозможно, чтобы человек, переживший хотя бы вот такое утро, мог стать рабом жестоких нравов. Кто-то сказал, что красота спасет мир. Он понимает это — красота всегда человечна… И революция — красота. Ах, каких людей породит она! Каких гордых, добрых, сильных, светлых людей. Им будут чужды ложь и алчность, лицемерие, клевета, убийства. Они будут рождаться с песней и умирать с чистой душой. И будут жить долго, потому что сама природа будет в дружбе с этими людьми…
Он улыбается своим мыслям. Мечта его растет, заполняет его целиком, как синева небес и моря заполняет утро. Как бы нарисовать эту мечту?
Юноша сворачивает в другую улицу и вдруг останавливается, затаив дыхание: за низким деревянным забором цветет пышное ветвистое дерево. Чудесное розовое облако на густо-синем фоне неба.
«Миндаль, — думает юноша, — в нашем городе много, миндаля, как я мог забыть об этом? Миндаль цветет первым…»
Он подходит к забору и становится под самым деревом. Пронизанное солнцем пенно-розовое облако делается все светлее и легче, словно каждый миг оно может взлететь и раствориться в синеве. За забором цветут еще два деревца, а за ними, в глубине двора, белеет домик со светло-зелеными рамами окон. Юноша широко раскрывает глаза: дома вокруг серые и скучные, редкие деревья еще голы, а тут — настоящий маленький рай, сказка… Вот сейчас из домика выйдет добрый старый волшебник, взмахнет чудодейственным жезлом, и все деревья расцветут разом, а серенькие домишки превратятся в дворцы из хрусталя и рубинов.