«Моему милому и сентиментальному другу — Евгения».
Кто она — эта обаятельная темноволосая девушка и почему Светозар никогда ни словом о ней не упомянул? Обычно человек скрывает от других то, что ему дорого, что он хочет сберечь для себя одного. Милена тряхнула головой, отгоняя эту мысль, и все же ей стало так страшно, что она не выдержала и расплакалась.
Вечером она встретила мужа, как всегда — улыбкой и поцелуем. Он был весел и шутлив. Велел ей закрыть глаза и считать до десяти. Достал из кармана ожерелье из старинных серебряных монет и надел ей на шею. Это был день ее рождения.
— Ну, посмотрись в зеркало, — сказал он, любуясь ею. — Ты похожа на кюстендилскую девушку с полотен Мастера[4], честное слово.
Она была в восторге от подарка. Еще раз поцеловала мужа и повела его в кухню, где приготовила праздничный ужин из его любимых блюд. Он нарочно почмокал губами, схватил нож и вилку. Но Милена его остановила.
— Постой, у меня тоже есть для тебя сюрприз. Закрой глаза.
И она сунула ему в руки фотографию, найденную в дипломе.
Он открыл глаза. Издал неопределенный звук, в лице его что-то дрогнуло, И тут же рассмеялся — может быть, немного громче и небрежней, чем хотел бы.
— Интересно, где ты разыскала это диво? Одна моя знакомая из Праги, помнится, она изучала археологию. Как ее звали!.. — Он перевернул фотографию. — Ах да, Евгения… Евгения Радева. Все удивлялись, что она выбрала такую профессию, ее считали очень оригинальной девушкой…
— Это видно по надписи, — сказала Милена тоже очень небрежно, поправляя пестрый кухонный фартук на груди. — Ты мне ничего о ней не рассказывал.
— Ни к чему было. — Он опять рассмеялся. — Да, конечно, я был немножко влюблен в нее. Так, студенческий флирт. У нее была привычка раздавать свои фотографии всем знакомым.
Светозар поймал взгляд жены. В этом взгляде было и страдание и недоверие. Тогда он принялся рассказывать ей о своей жизни в Праге, о веселых студенческих историях, где-то совсем между прочим упоминая имя Евгении Радевой. Но больше всего он говорил о пражском восстании в конце войны, в котором сам принимал некоторое участие. Он повторил многое из того, что Милена уже знала, и не переставал говорить, пока она сама не увлеклась и ее лицо не прояснилось. Когда они ушли в спальню, он подал ей карточку и пошутил:
— Дарю ее тебе на память.
— Порви ее, я тебя прошу, — тихо ответила Милена.
Он порвал карточку на маленькие кусочки и бросил их в печку. Потом они долго стояли вдвоем над кроваткой своего маленького сына, встревоженные и смущенные, как два голубя, почуявшие над собою тень ястреба.
В то время Милена ждала второго ребенка.
3
Вы, читатель, разумеется, догадались, что, когда произошел тот случай с фотокарточкой, Светозар Стойков обманул жену. Впрочем, слово «обманул» слишком сильное, оно оскорбило бы целомудренные уши некоторых примерных супругов. Нежные души этих редких людей надо оберегать от грубых суждений, к тому же признаемся, что нам вовсе не хочется чернить с самого начала нашего положительного героя. Поэтому скажем, что он просто кое о чем умолчал — это более гибкое выражение, которое очень хорошо отвечает широко распространенной в семейных отношениях практике. А так как умолчание часто оказывается прочным залогом доброго мира и счастья, будем снисходительны к Светозару Стойкову. Мы любим нашего героя, несмотря на все его слабости, которые будут раскрыты позже, и потому разрешим себе еще одну оговорку: он обманул жену в первый раз за всю их совместную жизнь. Может быть, именно по этой причине он не испытывал никаких угрызений совести…
С девушкой с фотографии Светозар Стойков познакомился в Праге на студенческой вечеринке. В то время он учился за границей, потому что в Болгарии он был исключен из университета без права поступления в учебные заведения, а здесь, в маленьком словацком городке Пештяны, жил его дядя, огородник. Дядя был человек добрый и имел достаточные доходы, чтобы его содержать. У него не было детей, и он заботился о племяннике, как о родном сыне. А Светозар взамен работал летом у него на огороде возле реки Ваг; когда он завершил свое образование, он разбирался в овощеводстве не хуже, чем в архитектуре.
Разлуку с родиной Светозар переносил сравнительно легко: родители его умерли незадолго до начала второй мировой войны, а в Чехословакии было достаточно людей, с которыми он мог говорить на родном языке. В конце концов и здесь и там были немецкие войска и фашизм, и здесь и там была одна и та же борьба. В первый же год Светозар вступил в одну из нелегальных организаций чешского студенчества. О возвращении в Болгарию он даже не думал.
4