Мы принялись высматривать людей, но таковых нигде не обнаружили. Зато в полях мы увидели развевающиеся гривы и хвосты. Несомненно там паслись лошади, или скорее маленькие лошадки, потому что колосья сорго и ячменя почти скрывали их от наших глаз. Счастливые лошадки, подумал я, если они могут в этой стране пастись, где им заблагорассудится.
В ту же минуту я обнаружил, что плот наш остановился по середине реки и даже начинает двигаться назад — очевидно, прилив океана, оставшегося далеко позади нас, кончился. Я поспешил направить плот к правому берегу. Спустя немного он оказался в тихой заводи под сенью огромного баобаба. Я спрыгнул на берег, взял Линин чемодан, потом ее саму, и мы общими усилиями привязали плот к корням баобаба.
Выпрямившись, мы оба вздрогнули. От ближайшего ячменного поля к нам шли два местных жителя — мужчина и женщина в пестрых блузах и синих джинсах. Это делало их настолько одинаковыми, что только мой опытный глаз зоолога мог отличить мужчину от женщины. Когда они приблизились, мы увидели, что на шее у женщины висят бусы из маленьких серебряных колокольчиков, которые при каждом шаге издавали нежный звон.
Оба аборигена остановились в нескольких шагах от нас, и известное время мы разглядывали друг друга. Я заметил, что так поступают при встрече и животные, если не живут в одном и том же лесу или на одном и том же дворе. Аборигены были такого же роста, как и мы с Линой, но вид у них был довольно странный. Волосы — у мужчины рыжеватые, у женщины черные — ниспадали до пояса. Кожа на лице была молочно-белая, словно они принадлежали к индоевропейской ветви человечества. Но глаза были узкие и раскосые, как у монголоидов, губы — толстые и темные, — напоминали африканцев, а нос — у мужчины больше, у женщины меньше — приближал их к семитам или к индейцам. Такую смесь расовых признаков я не встречал ни в одном учебнике антропологии. Ботинки у них были короткие и полукруглые — точь-в-точь как ботинок, который мы нашли на берегу океана… Что это были за люди, черт их побери?
Судя по всему, мы им казались не менее странными. Они с изумлением всматривались в наши лица, оглядывали с головы до пят, но особенно неотразимое впечатление производили на них наши босые ноги, особенно мои, сорок пятого размера. Потом они переглянулись, и женщина что-то сказала, но я не понял что. Мужчина ответил на плохом английском: «Невозможно. Они не посмели бы оставить резервацию. К тому же одежда…» Он подошел к нам ближе и, обнажив крупные белые зубы, которым позавидовала бы любая лошадь, приветливо заржал.
Прежде чем я успел что-либо сказать, за моей спиной раздалось ответное ржание, и я в ужасе обернулся.
— Лина!
— Не видишь, человек с нами здоровается, — бросила мне Лина ледяным топом. — Нужно ему ответить.
Мужчина заржал еще раз, теперь уже тише, а потом спросил, кем мы являемся и откуда прибыли. Он спросил именно так — кем мы являемся, а не кто мы такие — на своем плохом английском, который, как я позднее понял, был не плохой английский, а весьма устаревший английский.
В нескольких словах я объяснил, что мы туристы, потерпели авиационную катастрофу над океаном и сейчас двигаемся со стороны океана. Мужчина нас как будто не понял:
— Океан? Какой океан?
Я показал ему на наш плот, а затем и на черную цепь гор вдали. Он пристально посмотрел на меня и прошептал:
— Импосибл… Импосибл[9], о Дио![10]
И сильно побледнел. Я не понял, что его испугало. Его жена, однако, по-видимому более хладнокровная, чем он, подошла, заржала с улыбкой и сказала, что эта встреча для них действительно немного неожиданна и это в известной мере объясняет поведение ее мужа. Потом она спросила нас, не доставим ли мы им удовольствие — не согласимся ли принять их гостеприимство и не отправимся ли вместе с ними в их город.
— Какой город, мадам? — спросил я, надеясь понять, где же мы находимся.
— Лаггнегг[11], — ответила женщина.
Это название мне ничего не говорило, но нельзя в конце концов знать все города мира.
— Извините, а как называется страна?
— Уибробия.
Это название говорило мне еще меньше предыдущего. Даже Лина, которая начиталась книг о путешествиях и всякой экзотике, не могла вспомнить страны с таким названием.
Но времени для рассуждений у нас не было, поскольку мужчина тут же предложил нам следовать за ними. Мы двинулись за уибробцами и сразу же столкнулись с новой неожиданностью: со спины эти люди выглядели еще удивительнее. То, что мы приняли вначале за длинные до пояса волосы, было в сущности… гривой. Настоящие конские гривы — еще подростком я не раз их расчесывал. Волосы росли вдоль всего позвоночника и переплетались с волосяным покровом головы. Немного ниже, под гривами, висели два роскошных конских хвоста — один рыжий, другой — черный.
11
Некоторые имена и географические названия в романе заимствованы из «Путешествий Гулливера» Свифта. В переводе в основном соблюдается их транскрипция, принятая в издании: