Он с удовольствием поцеловал белый лоб, а в голубых глазах стал отыскивать ответ, почему она так беспокойно спит… И промолчал.
Поцелуй в лоб молодая посчитала вознаграждением за свою сердечность и добродетель. И после, когда ей хотелось снова получить поцелуй, она подбавляла камень в огороде.
Если он ее не целовал, в глазах у нее появлялись слезы.
.......................................
У молодых были дети — мальчик и девочка.
Девочка ничему не удивлялась, ни о чем не спрашивала, она делала все по-маминому.
Мать клала большие камни, дочка — маленькие. Но количество камней росло вместе с дочкой.
Умный сын стал допытываться: что это все значит?
— Камни приносят счастье, — ответила мать, гордая своими познаниями.
— Почему? — спросил малыш. — И что это значит, счастье? Разве можно иметь больше, чем заработаешь или изготовишь?
Этого уж мать не знала.
— Спроси у отца, — ответила она ему.
— Станешь старше — поймешь и это, — пояснил сыну отец.
А когда мальчик вырос, отец раскрыл ему тайну бриллианта.
И так оно шло из поколения в поколение.
Один передавал другому свою тайну.
В каждом поколении один знал о бриллианте, остальные верили, что камень приносит счастье; чем их больше, тем лучше. И они собирали камни.
Соседи с удивлением смотрели на происходившее.
Некоторые из них смеялись в кулак, другие, наоборот, с уважением относились к старым обычаям, которые родились раньше их.
Не один размышлял примерно так: наверно, обычаи эти еще с тех времен, когда ангелы взбирались по лестнице на небо, а люди глазели им вслед.
Некоторые соседи, желая выказать этой семье свое расположение, поднимали на дороге камень и бросали к ним в огород.
А в самой семье собирание камней превратилось в культ, в святой обычай, это стало чем-то вроде служения богу.
Юноши протестовали. Старики сердились и потрясали кулаками.
Юноши выступали с речами против камней. Старики заявляли:
— Как делали отцы, так и мы будем делать!
— Деды наши были умнее нас и бросали камни — значит, так оно и должно быть!
— Мир не наша вотчина, чтобы мы ее улучшали или переделывали. Хорошая лошадь идет в колее и ног не ломает…
И изрекали множество подобных же истин, на которых издавна стоит мир наш, человеческий мир.
И если юноша пробовал всему этому сопротивляться, старики грозили «разбить яйца, которые хотят быть умнее кур».
.......................................
И уже многие, многие годы, плача, расстаются юноши со старым своим домом, со старой своей семьей и отправляются искать дела на стороне, есть хлеб из чужих печей, ночевать под чужими кровлями.
Потому что оставаться дома им уже невмоготу.
Гора камней растет с каждым днем.
Она рассыпается и подкатывается к дому.
Со временем святые камни засыпали даже окна и двери.
— Это не помеха! — говорили в доме.
Ставили лестницы и лазили через дымоход.
Не хватало воздуху. Не беда! Коли мало едят и мало живут — и воздуху нужно меньше!
А жить было нечем.
Негде пахать, негде сеять — всюду камни, всюду камни.
— Дайте хоть сгрести их в кучу! — умоляли молодые. — Пускай растут в небо, меньше места на земле займут. Освободим кусок для дела, для пахоты, для сева!
— Вероотступники! — кричали старики. — Подойдете к камням только через наши трупы!
.......................................
Реб Шлойме на мгновенье умолк, взял щепотку табаку.
Мы, которые давно забыли о бубликах и притаив дыхание ловили каждое его слово, глубоко вздохнули, и кто-то из нас спросил:
— А почему тот, кто знает о бриллианте, молчит и не мирит старых и молодых?
Гм… — ответил со вздохом Шлойме. — В том-то и горе, что со временем окончательно забыли о бриллианте.
То ли кто-то умер внезапно и не оставил завещания, то ли кто-то собственному отцу не поверил и не пожелал обмануть собственного сына. Так или иначе — о бриллианте забыли. А старики и молодежь дерутся из-за камней.
.......................................
Шлойме кончил.
А мы спрашиваем себя: что это за бриллиант?
И хотим угадать:
— Еврейство?
— Десять заповедей?
— Заповедь — люби своего ближнего, как самого себя?
Но реб Шлойме молчит, таинственная усмешка блуждает на его губах.
— Шалунишки! — кричит он. — Марш домой! На дворе уже темнеет.
Мораль
Пер. М. Лещинская
а городом бредут две женщины. Одна — высокая, грузная, со злыми глазами и тяжелым шагом. Другая — маленькая, худенькая, бледная, идет, опустив голову.