Гайдуки, конечно, не пожалели для еврея нагаек, и тот под их ударами скатился с дороги в канаву.
Карета скрылась из виду.
Стало совсем тихо, и покалеченный, избитый арендатор уснул в придорожной канаве.
Шестая глава
Из рва — к раввину, от раввина — в богадельню
Недолго спал арендатор во рву… Чуть заалел восток, с оконных карнизов, со служб, с верб на обочине тракта поднялись птицы; целые стаи их взмывали с криками ввысь, в самую высь, к светлому небу…
Это его и разбудило. Не поймет арендатор, что он тут делает? Почему у него все тело болит? Почему он оказался в канаве? Зачем спит здесь? Что за одежда на нем? Какой страшный сон приснился ему.
Но вот пролетела пташка, сделала круг над головой, заглянула в лицо ему веселыми, задорными глазками, и он сразу все вспомнил и схватился за голову.
Обокрали, обжулили! А барин, судия его, умчался в Варшаву, в сейм, покинул сирого.
И пришло ему на ум: надо собирать долги у людей!
Кинулся он в пригород, постучался к крестьянину — самому исправному своему должнику.
— Ах, Василь! Мне очень понадобились деньги. Верни долг или скажи, когда вернешь.
Выглянул Василь в окошко и спросил:
— Кто ты такой, еврей? О чем ты говоришь?
— Не узнаешь? Ведь я арендатор.
Расхохотался Василь и вышел со всей семьей на крыльцо.
— Как вам нравится этот сумасшедший? — спросил он своих. — Убирайся, или я натравлю на тебя собак!
Кинулся арендатор к второму должнику и застал его уже у дверей, с граблями на плече.
Увидел его крестьянин, подбежал к окошку и, побарабанив в стекло, позвал:
— Эй, дети! Выйдите-ка на минутку, увидите сумасшедшего еврея.
И так всюду: бегут следом, бросают в него камни и палки; собаки разодрали на нем одежду.
Еле живой выбрался он из предместья. В городе сразу же кинулся к должникам-евреям.
Однако у него уже не хватило духу назвать себя арендатором: он заявил, что арендатор послал его за деньгами. Напоминал, как было дело, а ведь он действительно знает все, как было. Но его гнали от двери к двери, словно какую-нибудь блудницу. Что за ненормальный еврей — приходит в субботу за деньгами!
Увидел арендатор, что все пропало, уселся на камне посреди базара и заплакал тихими, сухими слезами.
Люди шли в синагогу и указывали на него пальцами:
— Бедняга, совсем рехнулся… Кто знает, откуда он!..
Мальчишки остановились, дожидаясь, когда взрослые скроются в синагоге; сейчас они примутся за помешанного. Они уже наполняют камнями карманы.
Арендатор вскочил и кинулся вниз, к реке. Увидел свое отражение в воде и не узнал. Боже, как он выглядит! Лицо помято, поцарапано, воспаленные глаза ввалились, волосы растрепаны. И сколько седых волос прибавилось за ночь. Жутко стало ему: очень уж он походит на убогого офеню, которого лишь вчера прогнал.
Забегал он как безумный по берегу Вислы и так носился весь субботний день, пока не зашло солнце. Вдруг ему вспомнилось, что пан велел ему идти к раввину. Он послушается барина, другого выхода у него нет. И он пошел глухими переулками в город, к раввину.
Раввин уже распрощался с субботой и мирно шагал по комнате.
Арендатор ворвался с криком:
— Рабби, вы должны меня спасти!
Раввин прежде всего поздоровался с ним, затем спросил, кто он такой.
Арендатор остолбенел.
— Рабби, ведь я… я арендатор… — пробормотал он неуверенно. Он уже и сам сомневался в правдивости своих слов.
Долго с великим состраданием смотрел на него старый раввин, затем сказал:
— Арендатора я знаю очень хорошо… Однако присядьте, прошу вас…
Арендатор уселся, раввин — против него.
— Понимаете ли, — сказал раввин, не спуская жалостливого взгляда с пришельца, — в пятницу после завтрака арендатор был у меня…
Арендатор слушал его сам не свой, а раввин продолжал:
— Арендатор, понимаете, очень переменился, совсем преобразился.
— То есть как? — привскочил арендатор.
Но раввин положил ему руку на плечо, усадил на место и продолжал беседу:
— Заходил… Разговаривал запросто, без чванства… Долго беседовали… по-человечески, как еврей с евреем… Потом оставил порядочную сумму для бедноты… и на одежку учащимся талмудторы… Вы слышите? Обещал даже для ремонта синагоги дать лес… И просил, чтобы я направил к нему в субботу хорошего учителя для его детей…
Вспомнил арендатор, о чем лепетали его дети, и спазмы сдавили ему горло, так что он не смог вымолвить ни слова.
А старый раввин ухватил оба конца седой бороды в руку и долго жалостливо смотрел на арендатора.