Да, ей действительно тяжело, хотя она не в силах выразить свою боль.
Она протягивает белую атласную руку к столику у изголовья и трогает звонок.
Входит горничная.
— Чашку кофе! — приказывает дама.
Девушка исчезает и вскоре возвращается, неся на тяжелом серебряном подносе чашечку из китайского фарфора. Чудесный аромат душистого кофе смешивается с легким запахом гиацинтов.
Приближаясь к софе, горничная спотыкается о загнутый край турецкого ковра и падает.
Слышен глухой стук упавшего подноса и звон разбитой чашки.
— Свинья! — вскочив с софы, кричит молодая дама.
Кто из них
Из всех статуй в саду самая красивая — Венера, греческая богиня красоты. Беломраморная, на отливающем зеленью пьедестале, стоит она, прекрасная, и широко открытыми глазами смотрит на террасу, где благоухают розы и лилии.
На аллее появляется девятнадцатилетняя девушка. Глаза ее сияют радостью, лицо пышет здоровьем и свежестью.
Она подходит к Венере и дерзко вскакивает на пьедестал, — она одного роста с богиней.
Это восхищает ее. Алебастровой рукой обнимает она мрамор божественной шеи, прижимает свои свежие коралловые губы к устам богини.
Так стоит она мгновение. И каждый проходящий спрашивает себя:
— Кто из них прекрасней, та, из камня, или другая, из плоти?
За толстым зеркальным стеклом в витрине модного магазина стоит красавица, обвешенная нарядными безделушками. Она сделана из воска.
Губы ее неестественно красны, будто на них только что наложили краску; лицо желто-матовое; широко раскрытые глаза неподвижны, мертвы. Но страшней всего брови: ряд жестких волос, далеко отстоящих друг от друга.
Внутри, в наполовину затемненном магазине, дамы покупают тесьму, ленты.
— Барышня! — обращается толстая дама к продавщице. — Достаньте еще с витрины карминные ленты.
Девушка повинуется.
У нее усталая, нетвердая походка. Она широко раскрывает покрасневшие глаза, чтобы не заснуть на ходу. Лицо у нее красивое, но желто-матовое и блеклое; губы красные, но, видать, недавно подкрашены.
Она раскрывает витрину, наклоняется к восковой фигуре и ищет нужные ленты. Вдруг она задумывается и устремляет невидящий взор в пространство.
Так стоит она мгновенье. И каждый проходящий спрашивает себя:
Кто из них ужасней, та, из воска, или другая, из плоти?
Чулочная фабрика.
Входит девушка. В руках у нее дюжина связанных ею шерстяных чулок. Она приближается к старому господину.
Он бросает взгляд на товар и указывает пальцем на молодого.
Молодой хозяин берет в руки чулки — достаточно мягкие; кладет на весы — выдерживают вес; измеряет длину, окружность, ступню — хорошо.
Девушка облегченно вздыхает, протягивает руку за деньгами.
— Секунду! — говорит молодой хозяин. Берет со стола лупу, протирает ее и принимается разглядывать работу.
После длительного осмотра он говорит равнодушно, но достаточно твердо:
— Несколько ниток оборвано, три петли спущены… Три процента долой!
— Но… — пробует возразить девушка.
— Никаких «но»! — прерывает ее молодой хозяин и дает ей ордер в кассу…
Дверь вновь отворяется, входит улыбающийся рыжий человечек.
— Добрый день!
— Добрый день! — отвечает старый хозяин. — Прошу!
Рыжий человечек подходит к старику и присаживается у стола.
— Мой сын! — не без, гордости говорит старик и указывает на молодого. — Купец, — добавляет он, — да еще какой…
— Что ж, хорошо! — отвечает рыжий человечек. — Купцу нужны деньги!
— Деньги! — шевелит старик плечами.
— Пятнадцать тысяч наличными!
— Но одна нога короче, — вставляет молодой хозяин с невеселой улыбкой.
— Чуть заметно, — парирует сват.
— Но все же короче!
— Ну, — замечает старик, — невеста ведь не чулки. Ее не разглядывают в лупу.
Бонця-молчальник
Пер. Р. Рубина
десь, на этом свете, смерть Бонци не произвела никакого впечатления. Попробуйте спросите кого-нибудь, кто он такой, Бонця, как жил, отчего умер… Сердце ли у него разорвалось, силы иссякли или же позвоночник переломился под тяжкой ношей? Кто его знает? Может быть, он от голода умер?
Пала бы в конке лошадь, это вызвало бы больший интерес. И газеты писали бы, и сотни зевак сбежались бы со всех концов города посмотреть на падаль; даже место происшествия и то не оставили бы без внимания…