Я молчу.
— Брось! — говорит Ривка. — Что ты так убиваешься? Случается, и в семьдесят лет… Поверь, — продолжает она утешать меня, — бог захочет — и веник выстрелит! А если и нет, тоже не беда! Сколько ты думаешь, он еще протянет? Никто не живет вечно. Ты будешь такой хорошенькой вдовушкой! Пальчики оближешь!
Но Ривка вовсе не желает зла реб Зайнвлу.
— …Хотя, по правде говоря, он собака из собак и ту жену в самом деле замучил… Но та была больной, а ты крепкая, как орешек… С тобой он будет хорошо обращаться, вот увидишь!
Он вернулся!
Отцу действительно стало лучше, и все-таки он не решался выйти из дому, пока не поставит себе банки. Он чувствовал, что от долгого лежания кровь у него застоялась, надо ее разогнать. Да и спину немножко ломит, а от этого банки — наилучшее средство.
Я трепетала — ведь банки ставил помощник лекаря!
— Ты сходишь за лекарем? — обращается ко мне отец.
— Что ты говоришь? — вмешивается мама. — Ведь она невеста!
И мама сама отправляется за лекарем.
— Отчего ты так побледнела? — спрашивает меня отец испуганно.
— Я? Нет, ничего…
— Несколько дней уже ходишь такая…
— Тебе кажется, папа.
— И мама заметила…
— Да нет, ничего…
— Сегодня, — хочет обрадовать меня отец, — тебе будут примерять свадебные наряды.
Я молчу.
— Ты совсем не рада?
— Почему бы мне не радоваться?
— Ты даже не знаешь, что тебе шьют!
— С меня же снимали мерку!
В дом вошла мама со старым лекарем.
У меня отлегло от сердца; но в то же время я готова была зарыдать, наверно, я больше никогда его не увижу!
— Ну и дела! — говорит лекарь, сопя и кряхтя. — Реб Зайнвл женится на молоденькой, а сын старосты Лейзерл сделался отшельником, от жены сбежал.
— Лейзерл? — удивляется мама.
— Да, Лейзерл! А я вот в шестьдесят лет с утра до ночи на ногах, в то время как мой помощник лежит в постели…
Я снова задрожала.
— И что вы держите такого выродка? — замечает мама.
— Выродка? — удивляется лекарь. — Почему выродка?
— Зачем мне эти басни, — нетерпеливо перебивает отец, — делайте лучше свое дело.
Мой отец был добрым человеком, мне всегда казалось, что он и мухи не обидит. Но к лекарю он относился с нескрываемым пренебрежением.
Когда отец лежал больной, он был счастлив, если кто-нибудь заходил побеседовать с ним. Но с лекарем он не хотел и словом перекинуться. Он всегда обрывал его и велел делать свое дело. Но сегодня я впервые страдала от этого. У меня даже сердце заныло… Я подумала, что отец способен обидеть и того, больного…
Чем он болен?
Он говорил, что у него порок сердца.
Что это такое, я толком не знала; наверно, от порока сердца можно слечь, однако я чувствовала, что в его болезни есть и доля моей вины.
Ночью я плакала во сне. Мама разбудила меня и присела ко мне на кровать.
— Тише, дитя мое, — сказала она, — не надо будить отца.
И мы заговорили шепотом. Я заметила, что мама сильно взволнована: смотрит на меня испытующе, хочет добиться какого-то признания, а я решила ничего не говорить, во всяком случае, пока не проснется отец.
— Дитя мое, отчего ты плакала?
— Не знаю, мама.
— Ты здорова?
— Да, мамочка, только иногда голова болит.
Мама сидела, опершись рукой о кровать; я придвинулась поближе и положила голову к ней на грудь.
— Мама, — спрашиваю я. — Почему у тебя так стучит сердце?
— От страха, доченька.
— Тебе тоже ночью страшно?
— И днем и ночью, мне всегда страшно.
— Чего же ты боишься?
— За тебя боюсь…
— За меня?
Мама не отвечает, но я чувствую на своей щеке ее слезу, теплую слезу.
— Ты плачешь, мамочка?
Слезы падают все чаще и чаще.
«Ничего не скажу», — укрепляюсь я в своем решении.
Минуту спустя мама неожиданно спрашивает;
— Не наплела ли тебе чего-нибудь Ривка?
— О чем, мама?
— О твоем женихе.
— Разве она знает моего жениха?
— Если бы знала, не говорила бы; в городе болтают… Сама знаешь, из зависти… Человек богатый, разрешает себе на старости лет взять в жены девушку, вот и говорят; конечно… Может, ты слышала от кого-нибудь, что он замучил свою последнюю жену?
Я спокойно отвечаю, что слышала, но от кого не помню.
— От Ривки, конечно, чтоб ей рот на сторону свернуло! — возмущается мама.
— Отчего же его жена так внезапно умерла? — спрашиваю я.
— Как отчего? У нее был порок сердца…
— Ну и что же? Разве от порока сердца умирают?
— Еще бы…
Меня будто по голове ударили чем-то тяжелым…