Больная Хана тоже проснулась и села в кровати.
Прячась за спиной матери, она играет с маленьким братцем: «Ку-ку! Ку-ку!»
Ее бескровное лицо с мечтательными глазами, обрамленное массой пепельных растрепанных волос, ниспадающих с ее маленькой головки, возникает то справа, то слева. Но ее движения слишком вялы, улыбка слишком, бледна, а взгляд слишком неподвижен, чтобы уже утром оторвать от груди Янкеле-обжору, как зовут его в доме.
Он очень занят. На сестру он смотрит, но уделить ей времени не может. Янкеле лежит на материнских коленях; одну ручку он подобрал под себя, а другой оттягивает край расстегнутой материнской рубашки, чтобы было удобнее сосать. Взгляд у него солидный и спокойный, да и что беспокоиться — сестра от него никуда не убежит!
Хаим в молитвенном облачении шагает по комнате, бормоча молитву.
Он то и дело останавливается, поглядывает на Сору, видно, хочет ей что-то сказать, но, покосившись на старика, снова принимается шагать.
Старика он боится.
Старик думает, что и сейчас, как в доброе старое время, когда еврею некуда было спешить, он может спокойно читать по молитвеннику…
А теперь за одной парой штанов охотятся семеро.
Правда, вчерашнее дельце, кажется вполне надежным… Хаим сторговался за шесть рублей без пятачка, оставил задаток в семь пятиалтынных и двенадцать грошей… Уходя, дал три копейки дворнику, чтобы других старьевщиков не пускал во двор.
И все-таки на душе неспокойно. Как знать? Надо еще найти компаньона!
Немощной рукой он подносит ко рту стакан с чаем, дует перед каждым глотком и все не может придумать, как быть.
Трудно подыскать компаньона!
К кому пойти? К ростовщику? Обдерет как липку! К оптовику — и вовсе на бобах останешься.
А когда найдешь наконец компаньона, изволь отдать ему половину заработка, как будто ему, а не Хаиму пришлось торговаться!..
Иногда удается у Соры перехватить несколько грошей. Но сегодня навряд ли! Сама жаловалась, что ей не хватит на покупки.
А может, она позволит ему взять на один день из Ханиного узелка…
Даже подумать страшно. Не раз Хаиму приходилось в этом горько раскаиваться!
Он снова бросает взгляд на Сору — момент, кажется, подходящий!
Ребенка Сора уже уложила. Она одевается не отходя от люльки и улыбается сынишке так нежно, так ласково… Может, все-таки решиться?
— Ночью я высчитал, Сора, — отваживается Хаим, — очень выгодная покупка! Заработаю, с божьей помощью!
— Дай-то бог! — отвечает Сора. — На счастье Янкеле! С тех пор как он родился, чаще подворачивается заработок!
— Я думаю, — продолжает Хаим с подобострастной улыбкой, — деньги пойдут нашей Хане; знаешь, Сора, покупая, я думал: не будем дразнить судьбу, но из прибыли по меньшей мере треть я отдам Хане. И только я так подумал, помещица вдруг смягчилась и стала спускать гривенник за гривенником!
— Тем лучше, — улыбается Сора и, кажется, становится моложе и красивее.
«Как в прежние годы, — отмечает Хаим, — да, была бы только удача!..» Однако у него нет времени для подобных размышлений…
— Итак, Хана — компаньонка…
— Ну что ж? Прекрасно!
— Да, но, — бормочет он, — для того, чтобы Хана была компаньонкой (я ведь ставлю на ее счастье!), уж если компаньонкой…
«Так что же? — настораживается Сора. — У Хаима что-то на уме, к чему-то он клонит…»
— Ну и что же?
— Вот я и подумал, пусть она будет настоящей компаньонкой… Пусть внесет свою долю.
— Что? Что ты говоришь? — Сора ушам своим не верит. Не дождавшись ответа, она набрасывается на Хаима: — Разбойник! Злодей! И это отец! Это муж! Знает, ведь, девочка так больна! И я поклялась не рисковать ее деньгами, ее так тяжко заработанными деньгами, кровью заработанными деньгами… Девочка корзинки за мной носит… Редко-редко перепадет ей что-нибудь за работу… Я всегда стараюсь прибавить ей несколько грошей…
Сора никак не может успокоиться.
Хаим хочет что-то ответить; старик не дает ему рта раскрыть.
— Молчи уж лучше, Хаим, молчи, — говорит он. — Разве ты не знаешь, что Сора права?.. Иди ищи себе компаньона… Не лезь на рожон… Сам живи и другим давай жить.
Хаим тихонько кладет в мешок кусок хлеба с луком и выходит. Старик провожает его притчей:
— Видел ты, как птички собирают крошки во дворе? Кусок побольше поднимают двое…
А на кровати Ривка спит не намного спокойнее. В голове бродят мысли, которые мешают ей спать… Девушка вспоминает…