— Все в порядке. — Директор вернулся в кабинет. — У нас фабрика радиофицирована, вы прочитаете лекцию в радиорубке, и все вас услышат. Я думаю, так будет лучше. Вам не придется стоять целый час, а рабочие получат пользу, не отрываясь от дела…
…Иотам наклонился к микрофону и довольно громко начал: «Товарищи работники трикотажной фабрики, предприятия со славными традициями…» Доцент старался говорить по возможности просто, не перегружая речь философской терминологией. В радиорубке было жарко. Прикрыв глаза, он представил себе, как его голос разносится по всей фабрике, как один за другим останавливаются станки и швейные машины — люди восторженно слушают радио, которое говорит о нужном и понятном всем деле.
Когда лекция кончилась, Иотам щелкнул выключателем микрофона (так научил его директор) и облегченно вздохнул. Затем он открыл дверь радиорубки, и прохладный воздух приятно остудил его высокий разгоряченный лоб. Восхищенный директор ждал его в своем кабинете.
— Огромное вам спасибо! Не можете представить, какое мы получили удовольствие! Очень интересная лекция! — Директор тряс ему руку, незаметно подталкивая к дверям.
Во дворе фабрики Иотам увидел нескольких рабочих. Группа, собравшаяся возле крана, горячо толковала о чем-то. «Наверное, о моей лекции спорят», — по груди Иотама разлилось приятное тепло. Он шел походкой человека, исполнившего свой долг. «Так. Дело сделано. Думаю, что лекция была полезна. Многие, наверное, и не знали, как важно придать красоту рабочему месту, что нужно сделать, чтобы поднять эстетический уровень рабочего. Но они послушали лекцию, и теперь им все ясно. Дело сделано, и немаловажное дело…» — удовлетворенно думал доцент.
В проходной кто-то взял его под руку. Оглянувшись, Иотам узнал своего бывшего одноклассника Важа Губеладзе.
Они от души приветствовали друг друга. Важа много слышал о научной деятельности бывшего одноклассника и полюбопытствовал, что привело того на швейную фабрику.
— Скажи мне откровенно, может быть, что-нибудь было непонятно? Возможно, у кого-нибудь появились вопросы? — в свою очередь спросил Иотам и, увидев изумленную физиономию приятеля, решил уточнить: — Неужели ты меня не слушал? Надо иногда включать радио, дорогой. Десять минут назад я выступал по вашей фабричной радиосети. Больше часа читал лекцию, а ты и слыхом не слыхал.
Бывший одноклассник прыснул, захохотал, да так, что чуть не задохнулся от смеха. Переведя дух и утерев слезы, он объяснил доценту:
— Какая лекция! О чем ты?! Нашу радиосеть повредило во время наводнения, она уже больше месяца не работает. А ты, значит, прочитал нам лекцию? Умора! Клянусь честью, тебя было слышно только в твоей будке. Нет, ты сидел у микрофона? Серьезно?!
При этих словах бывший одноклассник опять расхохотался. У него подкосились ноги, ухватив себя за живот, он прислонился к дереву, слезы ручьем текли по его щекам. Глядя на него, Иотам лишний раз убедился, что в смехе, как и во всем другом, нужно знать меру.
Что же касается доцента Иотама Габашвили, то ему было не до смеха: лицо его заметно пожелтело, оскорбленное сердце сжалось, и, даже не попрощавшись с приятелем, он удалился. Сначала он хотел было вернуться на фабрику и огреть лысого директора своим портфелем, но потом почему-то передумал, а почему, того никто не знает.
В ту ночь Иотам долго не мог уснуть. Сперва читал газеты, потом просмотрел материалы своей докторской диссертации, наконец погасил свет и закрыл глаза. Незаметно для себя Иотам погрузился в сон… Приснилось Иотаму, что он пилот самолета и возвращается из очередного рейса в свой аэропорт. Погода чудесная. Видимость превосходная. И курс он держит верно. Вот уже пора снижаться. Глянул Иотам вниз и поразился — нет аэропорта. Иотам проверил приборы, посмотрел в бинокль. Нет аэропорта. Тогда он развернул самолет на сто восемьдесят градусов и полетел в другом направлении. А аэропорта все нет. Иотам оглянулся назад — он один в самолете.
Сидит Иотам за штурвалом и ищет, где бы приземлиться. Мучается, страдает, срывает шлем, расстегивает тесный ворот. Стрелка, показывающая горючее, давно на нуле. Пора выбрасываться, а аэропорты пропали…
Утром Иотам долго пытался вспомнить, чем кончился его сон, но так и не сумел.
Перевод А. Эбаноидзе.
БЛАГОДЕТЕЛЬ
Восемнадцатого июня 1980 года, примерно в одиннадцать часов утра, к калитке Эрмине Сахамберидзе подошел пожилой мужчина в черном плаще. Сперва он поглядел во двор и довольно долго наблюдал за утятами, пощипывавшими травку и уныло покрякивавшими на своем утином языке; затем он заслонился от солнца кожаной папкой и, словно боясь собственного голоса, нерешительно позвал: