Это было узкое шоссе второй категории, замощенное щебнем. Двум ездокам не разминуться.
В середине января пришли морозы, начался снег. Ветер сдувал его с дороги, нес на поля и под заборы. Шоссе было выметено дочиста, досуха. Виктор сидел у окна, доедал завтрак. Черный кофе, которым он запивал еду, был еле теплый и отдавал сладковато-медным запахом сахарина. Тем временем на дороге, где до сих пор не происходило ничего интересного, показались машины. Тяжелые военные машины, набитые сидящими солдатами. Серо-белая колонна методически катила к холмам, за которыми лежал фатерлянд, вековая, хоть и только пять лет назад добытая у поляков часть рейха. Ехали в полном порядке, в молчании и в спешке. Это был один из тех точнейших и целенаправленных бросков, которые выполняла немецкая армия в течение последних лет, с запада на восток либо с востока на запад. Виктор внимательно приглядывался к машинам и людям. Лиц он не мог разглядеть; у солдат были высоко подняты воротники шинелей, головы были обмотаны шарфами; они немного походили на неподвижных ватных кукол. Но вот последняя тщательно укрытая машина исчезла, подняв за собой белый туман, шоссе опустело. Ветер по-прежнему носил с места на место снег и пыль. На дорогу село несколько ворон в поисках пропитания, они колотили клювами замерзшие желтоватые комья конского навоза. Тишина была недолгой. Вороны унеслись в низком, тяжелом полете, а по дороге снова пошли машины. Военные грузовики теперь перемежались какими-то плоскими большими платформами, служившими то ли для перевозки мебели, то ли для транспортировки угля, картофеля, леса. Шли также частные машины, как будто попавшие сюда из времен первой мировой войны, одна из них сверкала канареечно-желтым лаком. Все было забито солдатами, по теперь уже не сидящими нерушимо, правильными рядами на скамейках, лицом друг к другу, как обязаны сидеть солдаты. Машины были просто увешаны гроздьями людей в мундирах. Иногда Виктору даже казалось, что он видит среди мундиров штатскую одежду, какие-то черные пальто и шубы. Солдаты ехали тесно, вперемешку, свешивали ноги за борта, стояли на крыльях легковушек, цеплялись за кабины. Это скопище машин, среди которых были даже какие-то похожие на цирковые фургоны, огромные зеленые ящики транспортных автомобилей фирмы «Хартвиг», это скопище продвигалось в том же направлении, в котором шла недавно черно-белая карательная рота моторизованной пехоты. Наконец дорога опустела. Ветер переносил с места на место горстку сухого снега. Виктор отошел от окна.
Он остановился у карты, которая висела на стене рядом с печью. Это была достаточно точная и ясная карта Европы, на которой проходили главные линии фронта второй мировой войны — Восточного и Западного. Но булавки с маленькими красными флажками перемещались прежде всего в восточной части, эта часть карты была в некоторых местах исколота довольно густо. В особенности у некоторых городов. Их русские названия звучали по-немецки как-то искусственно и не желали приспосабливаться к такому написанию: «Orel, Rschew, Schitomir, Charkow, Tula, Woronesch, Zaricin»… Рядом с последним названием стояло в скобках другое: «Stalingrad». Видно, создатели карты еще не признали переименования, сделанного коммунистами. Маленькие красные флажки иногда стояли неподвижно целыми месяцами, иногда перескакивали на восток или запад, но упрямо возвращались на старое место. На далекой, неизвестной земле эти места гуще всего были покрыты могилами воюющих, разбитыми танками, пушками, сожженными машинами и самолетами. Но с той зимы, с января 1943 года, маленькие флажки начали передвигаться с востока на запад, все вперед и вперед. Генрик следил за движением флажков, тщательно все проверял, слушая радио и читая тайные листовки. Со времени смерти Генрика на карте ничто не изменилось. На подлинном театре военных действий разыгрывались большие сражения, шли громадные передислокации войск, а тут, на маленькой карте, пыль лежала на неподвижных красных флажках.
В сообщениях информационных выпусков радио говорилось о боях оборонительного характера, об «отрыве от неприятеля». В сообщениях встречались знакомые названия польских городов и рек. Во вчерашнем очередном выпуске речь шла о боях в районе Свентокшиских Гор. Пугливые и особо чувствительные люди шептали, что слышат постоянный орудийный гром… но с сегодняшнего утра этот гром слышали все, даже те, которые не хотели бы его слышать. Виктор водил по карте загоревшимися глазами, как будто бы видел ее в первый раз в жизни. Она была покрыта сетью черных, красных и синих линий, которые на первый взгляд составляли непонятного вида хитросплетение. Однако уже через мгновение можно было различить главнейшие дороги, пути, большие реки; жирные линии, коммуникационные артерии целенаправленно соединяли между собой большие города, центры жизни наций. По этим артериям шел непрерывный поток людей, машин, сырья, шел поток жизни. Там, где его перерывала война, жизнь угасала, замирала.