Впрочем, это все мистика и чешуя, от этих размышлений делов не будет… к утру подойдем к общей армаде, начнем пахать вместе со всеми… десять дней, два груза, если погода подержится, ну что это? А если через три часа крутануть право на борт и через полутора суток Олюторка? Жест, разумеется, пиратский, капитан флота предупреждал. Машина… рация… осенние тайфуны… но там есть рыба, не может ее там не быть! «Смотри, чиф, и запоминай…» Пеленг от Крещенного Огнем градусов восемьдесят, может, сто, траления можно попробовать на разных глубинах, присмотреться, но… но может получиться так, что после первых пустырей парни откажутся выходить на палубу, как это случилось у Лехи Григорьева или… ох! Знаю, как это бывает! В полста седьмом году, когда я только начал рыбачить, случилось тогда у нас такое, капитан тогда ящик спирта за борт выкинул, или в Атлантике, когда капитан хотел задержать еще на месяц судно в море… парни тогда, синие от усталости и изможденные от штормов, колотили кулаками по столам и старались перекричать друг друга…
Опять поднялся в рубку, достал карту Олюторского залива. Вот он, Крещенный Огнем, вот полстаметровая изобата, вот речушка, она, видимо, и наносит корма… здесь вот можно невод выложить, а само траление вот по этому румбу… только не увалиться к камням…
— Ох, и авантюрист же ты, — вздохнул Казя Базя. Он, привалившись к переборке, лениво двигал рулевую баранку. — Свернешь шею.
— Это не комплимент.
— Курс от мыса?
— Возле мыса скажу.
Опять спустился в кубрик, опять, избегая встречаться взглядом с парнями, пробрался к своей койке, опять шубу на голову. Уснуть? Куда там… потянулся к полке с книгами, решил, может, читая, успокоюсь и задремлю, ведь не спал почти двое суток.
Вот они, оракулы веков: Толстой, Пушкин, Горький… Джек Лондон. Взял Джека Лондона, открыл наугад, страница начиналась словами:
«— Ну! Вперед, хромоногие!»
Черт возьми! Перелистал к началу рассказ, рассказ начинался диалогом:
«— Кармен и двух дней не протянет… сколько я не встречал собак с затейливыми кличками, все они никуда не годились… они чахнут и в конце концов издыхают под таким бременем. Ты видел, чтобы с собакой, которую зовут попросту Касьяр, Сиваш или Хаски, приключилось что-нибудь неладное? Никогда! Посмотри на Шукума? Он… Ну! вперед хромоногие!»
…Не заметил, как уснул.
— Какой курс? — Казя Базя стоял передо мной.
Я смотрел на него и никак не мог прийти в себя.
— Прохожу Оймякан, какой курс?
— Олюторка.
— Есть!
Казя Базя разбудил меня через сутки, входили в Олюторский залив, все это время я спал, и никто меня не тревожил: такой закон у нас — без причины не будить. Сон главное, поесть можно и на ходу. Поднялся в рубку, Казя Базя в той же позе стоял перед компасом.
— Что нового? Доброе утро!
— Доброе… на капчасе доложил, что порвались, чинимся.
— По судну небось ходят анекдоты о кругосветных плаваниях?
— Я серьезно говорю: машина изношена, рация барахлит, дунет тайфун, отправляйся к рыбам, сейчас ведь не лето, сам знаешь, как это бывает, ведь не только «пастуха», живой души кругом нету. Ну, я пойду…
Сдав вахту, Казя Базя ушел спать. Остался в рубке один. Сейнер входил в залив вдоль западного берега милях в двухстах. Море пустынно, ни одной фигурки судов. Утро зачиналось, оно светло и тихо, доброй печалью дышало над зеркальным, осенним, синевато-искристым и холодным морем. Ночью был мороз, на бортах сейнера блестели пленки льда, сопки, освещенные встававшим солнышком, горели заснеженными уже вершинами, а подножья их, то желтые, то ярко-зеленые — это заросли кедрача, — будто поеживались, согреваясь. Глянул в другую сторону — там бесконечное море, оно пустынно и молчаливо. И меня прознобил ужас — один на все море со своей сомнительно-реальной мечтой!
Все так: и машина изношена, и рация ни к черту, и тайфуны, и смерчи, и одиночество… скоро парни проснутся — куда завел нас, Сусанин?
Ну, что ж? Вперед, хромоногие! Достал карту Олюторского залива, стал рассматривать ее… вот он, весь передо мной, когда-то я здесь рыбачил… вот Пахача, вот Апука, вот Лаврова, вот Лиман… здесь вот со Страхом чуть не «гробанулись», как говорил он, с Шайморданом «погорели капитально», с Егоровичем — «было не утонули»… где они, капитаны моей юности? Шаймардан ушел на большой флот, Страх пропал от водки, Егорович на пенсии, где-то в Алма-Ате «козла» долбит…