— Ты что, браток, сюда? — спросил он Ваньку.
— А куда же?
— Давай стучать?
— Да давай.
Постучали они, вышла худая девка с фонарем под глазом — мужик, наверно, подставил — и говорит:
— Местов нету.
— Да ты хоть под койкой найди, — попросил парень.
— Да нету и под койкой, — говорит, — рыбаки ж на путину летят. Вот посмотрите!
Парень пошел смотреть.
— И правда — нету, — сказал он, выйдя.
Стоят они, потанцовывают, а морозец поддает. Вечереет уже.
— Ну куда ж податься? — вздохнул парень.
Ванька пожал плечами.
— Тебя как зовут?
— Иваном. А тебя?
— Михаилом.
— Пойдем-ка, Ваня, тут в одно место, — сказал Михаил, — может, у строителей перекантуемся. Есть тут у них одно место, навроде общежития, девки живут. Ты первый раз на Камчатке?
— Первый.
Забрали они свои чемоданы, пошли.
— По вербовке?
— Ага.
— Я тоже первый раз по вербовке приезжал. Уехал. — Михаил вздохнул. — Да опять возвратился.
— Понравилось?
— Ну.
Это было не общежитие и даже не квартира, а большая комната в недостроенном доме. Просто девки сами вставили окна, навесили двери, позатыкали дырки. Заштукатурить еще не успели. Посредине поставили бочку из-под солярки, приспособили ее под печку. Трубу прямо в окно вывели.
— Девочки, — сказал Мишка веселым голосом, — как бы переночевать? А то хучь пропади.
— Ночуйте, — сказала одна из них, а голову не повернула. — Вон пол…
— Да это нам и надо, — обрадовался Мишка и тут же стал хлопотать возле печки.
— Дрова в сенцах, — сказала другая.
— Отыщем. — Мишка разделся. Разделся и Ванька.
Затопили они печку, подмели пол, стало тепло, почти чисто. Мишка полез в чемодан, достал бутылку спирту — старый волк, знает, почем соль, — а Ванька посожалел о куске сала, который мать совала ему на дорогу и который он не взял.
— Вон хлеб, вон колбаса, — сказали девки и опять отвернулись. Они сидели у окна, разговаривали про ребят, что с танцев их провожали.
— А вы, девочки, что ж? — спросил Мишка, разливая спирт.
— Не хочется.
— Чего так?
Не ответили.
Ну, в общем, перехватили, целый день, считай, не жрамши, с самого Питера. Стали укладываться спать, девки из одежи кое-что дали.
Улеглись они в углу за печкой. Хорошо это: тепло от печки, тепло от спирта.
«А девчата молодцы, — думал Ванька, — хоть и курят. Спросить бы Мишку про них подробнее. Он говорит, на стройке работают. Жить, наверное, негде, вот и ютятся. Да, Камчатка! Так вот она какая: вся в снегу, люди в шкурах, ездят на собаках, разговаривают по-непонятному. А девчата и хлеба дали, и колбасы, и телогреек вот накидали. И не спросили даже, что мы с Мишкой за люди.
Чудно, как подумать. Мишка говорит, если устроиться в колхоз, тыщ пять за год сколотить можно. Врет… пять тыщ! — Он повернулся на другой бок. — Ну пусть хоть четыре, и то… приехать домой, хату подремонтировать, сарайчик поставить, ну и… — от этой мысли он даже съежился под телогрейками, — мать будет внуков нянчить. А в сарае рубанки, фуганки, стамески, пилы. Верстак, конечно. Еще точило завести… такое, с ручкой. Его крутишь, а оно: ж-жих, ж-жих… мутная водица стекает по лезвию. Над верстаком, конечно, полочку для инструмента всякого. Гвоздей туда, краски понаставить. А на полу будут стружки. Пахучие, прозрачные… Жена войдет, например, за стружками и скажет: «Вань, давай я покручу, чего это ты один мучиться?» — «Покрути, покрути», — скажу. А потом она беременная будет: живот большой, бедра широкие… и ходить будет тихо: колых, колых…»
Не спалось. «Апрель уже… в Куприянове уже весна. Травка на буграх зеленеет, на выгоне пацаны в лапту носятся. Коров повыгоняли… после зимы коровы худые, задние ноги у них как деревянные. А лес, как пухом, оброс зелеными листочками. В оврагах еще снег, конечно, а солнышко жарит целыми днями. На дворе грязь. Мать сейчас, наверно, ходит по двору в резиновых сапогах, голенища хлюпают по худым ногам.
Эх! Деньжат бы ей. Сразу пошлю, как заработаю. А если б побольше послать, чтоб и на ботинки хватило. Да и пальто бы Аришке… девка уже в девятый класс ходит, а пальто с седьмого. Хорошо, мать на рост покупала, но все равно, ходить уже нельзя, и рукава коротки, и на груди не сходится.
А если правда, что тут такие деньги? О-о-о!.. Чего на них только не купишь! И пальто, и ботинки… Хату подшаманить, да можно и другую. Да нет, и та простоит хоть сколько, верх вот… диван с пружинами, шифоньер, комод. Ну стульев самому можно наклепать, материал был бы. Главное — хату. Ну и сарай… Да и кровать с сеткой, как в армии были… посуду хорошую завести. Ох, хо-хо, хо-хо…» И он горестно вздохнул. В печке прогорело, под утро холодать стало. Он выскочил из-под телогреек, подбросил щепочек, потом дровишек, раздул. Опять юркнул в свое гнездо, поплотнее укутал поясницу и ноги, сунул руки между колен: «В колхоз бы…» И не заметил, как заснул.