Сейчас ребята на берегу речки коровник расчинали. Бригада, кстати, подобралась что надо: плотники, токари, слесари, бывшие сварщики, бетонщики. Всякой, в общем, как говорится, швали по паре. А Володька Прохоров даже бывший завмаг, человек с дипломом, торговый техникум закончил.
Ванька и еще кто-то из плотников торцы бревен под замки готовили, а Мишка с Геннадием отошли к землекопам, где фундамент закладывался. Геннадий — он руководил всей этой процедурой — втолковывал что-то землекопам про вечную мерзлоту, спорил. Мишка стоял рядом, прислушивался.
— Да-а-а… — скреб затылок Ванька, оглядываясь.
С того берега речки, за кустами начиналась тундра, доносился птичий гам. Гуси, утки, кулики, чайки, гагары бесились в весеннем одурении, каркали, хлопали крыльями, а над всей этой компанией проплывали — иногда под самыми облаками — лебеди. Парами. На солнце они отливали атласной белизной. Терпко пахло сыростью — кое-где по ложбинкам стояли лужицы — и прелой прошлогодней травой и листвой, а сквозь них, сквозь эти печальные запахи, буйно и неудержимо, до головокружения и дрожи в ноздрях валил другой, сочный, прохладный, дурманящий, аромат вымахавшей до пояса травы.
— Ну как дела, Ваня? — подошел Геннадий. — Идут?
— Да вроде идут.
— Раздолье, да, Ваня? — Геннадий тоже залюбовался.
— Закуривай, ребята, — подошел Мишка.
— Спасибо, Миша. — Инженер взял папиросу, стал медленно разминать ее. — Как вы думаете, парни, до осени успеем? Такое дело замесили.
— Свободно, — утвердил Мишка, — с материалами бы задержки не получилось, а так…
— Лес на подходе, железо, стекло, толь выписаны, и деньги уже в банк переведены. Цемент, как видите, выгружаем.
К берегу, прямо напротив участка, подходил «Бегун» с баржей цемента. Он тыкался носом в берег, течение заваливало его — курибаны не успевали закрепить швартовые, — он отрабатывал назад, опять к берегу, опять сносило…
— …бога-христа в селезенку… — хрипел, высунувшись из рубки, Страх на курибанов. Те метались по берегу, путали концы… — в святителей… крестителей… Жизни… душу…
— Уже кривой, — сказал Володька Прохоров, прислушиваясь к фигурному ораторству Страха.
— Я его еще ни разу трезвым не видел, — улыбнулся Геннадий.
— И опять гонца послал.
С катера прямо в воду прыгнул Гуталин с маленьким чемоданчиком и, спотыкаясь — его заносило в стороны, — подался к магазину.
— Ген, а как там на частные? — поинтересовался Мишка.
— Будем, конечно, отпускать и на частные, — ответил Геннадий. — Строиться думаешь?
— Ну.
— Доброе дело. Наш ковчег для зимовки не приспособлен. — Инженер далеко отщелкнул окурок. — Ну ладно, парни, я пойду последний раз откашеварю и… кому я неделю сдаю? Тебе, Ваня?
Мишка, Ванька, Володька Прохоров и еще двое плотников на лето поселились на кунгасе, что невод обслуживал. Убирались, топили, варили поочередно, по неделе. Спали в кукулях — сколько ни топи, а под утро зубы постукивают. Геннадий сначала снял комнату у деда Чомбы, вообще-то фамилия его Мирошников, — перевозчика через речку. Дом у деда большой, прочный, что твой дворец. Но через неделю перебрался к ребятам.
— Терпеть не могу куркулей, — сказал он, ставя чемодан. Он-то и прозвал кунгас «ковчегом» — когда Страх на своем «Бегуне» носился по речке, кунгас раскачивало, при отливах нос его осыхал.
— Ну ладно. — Инженер зашагал в колхоз.
А из тундры доносился птичий гам. К концу дня, перед тем как утихнуть, он усилился.
— Я думаю, Ваня, — сказал Мишка, поплевывая на руки, — здесь поселиться. Капитально. А ты?
— Да не знаю. — Ванька тоже взялся за топор.
— Давай на пару, Ваня. Оно, глядишь, и веселее будет.
— Это конечно.
— Сначала тебе дом поставим, потом мне. Можно и наоборот. А жить тут можно. — Мишка еще раз плюнул на руки.
«А чего ж нельзя? — подумал Ванька. — Чего ж нельзя? Хоть корову, хоть поросенка. Сена-то. Коси — не хочу. Да и рыбы. Пару раз заметнул — и на всю зиму обеспечился. И себе и скотине. Картох тоже… хоть всю тундру разрабатывай… Жи-и-ить! Дом поставить недалеко от речки, огород от крыльца к берегу… сарай на берегу…»
В эту ночь, слушая истории про институтскую жизнь — Геннадий до слез смешил ребят студенческими проказами — и споры Володьки Прохорова с ребятами, Володька утверждал, что в торговле человек, да и не только в торговле, но и везде, где он распоряжается казенным добром, непременно испортится, Ванька перемалывал идею, которую предложил Мишка. «А если и вправду решиться? О-о-о! — Он пытался не вникать, вообще не слушать, о чем говорят. — Дом поставить из ровных бревен, из сосны, например…»