«Осрамил он советника и его сынка-старосту на всю деревню, теперь будет стыдно в глаза людям смотреть, — говорили крестьяне, — поди, предки их в гробу переворачиваются!»
Более спокойные и осмотрительные замечали: «Счастье его, что господина старосты нет дома… — Старостой был теперь Кыонг, сын советника, славившийся высокомерием и презиравший всех жителей деревни. — Будь староста дома, он бы ему показал…» — И они как в воду глядели. Староста не заставил себя ждать.
— Ты что здесь безобразничаешь?.. Бродяга безродный!.. — послышался грозный окрик. — Чего орешь?
— Староста вернулся! — раздалось в толпе. — Староста здесь! Ну теперь будет потеха, только держись… Ух ты! Вот это оплеуха. Э, другой тоже в долгу не остается. Намнут же они друг другу бока! Смотрите, смотрите… Бутылкой по воротам хватил! А ругается как и вопит, будто его режут… На помощь зовет!
— Люди, спасите!.. Люди! Этот выродок пырнул меня ножом! Зарезал! Люди!..
И все увидели, как Ти Фео, окровавленный, с воплями катается по земле и режет себе лицо осколком бутылки… Собаки, захлебываясь от лая, прыгали вокруг. Староста Кыонг побледнел, его губы скривились в презрительной усмешке. Такой низости он никак не ожидал. Ведь это просто провокация, чтобы навлечь неприятности на их семью. Доказать властям вздорность его обвинений будет, конечно, нетрудно, но за это придется платить. Вот, оказывается, зачем он сюда притащился.
К месту происшествия со всех сторон сбегались любопытные. Ужас сколько народу вдруг вынырнуло из темноты деревенских улочек и тропинок. Шум поднялся, как на базаре. Жены советника, ободренные присутствием старосты, теперь тоже прибежали и все разом набросились с бранью на Ти Фео. Их разбирало любопытство, что же будет дальше. Судя по всему, происшествие не сулило их супругу ничего хорошего.
Но вот появился и сам советник.
— Почему собрался народ? — Громкий голос советника звучал уверенно и властно.
Со всех сторон послышались почтительные приветствия, и люди расступились. Ти Фео вдруг вытянулся на земле, продолжая стонать, будто его и впрямь зарезали.
Советник сразу понял, что происходит. Недаром он столько лет служил старостой, а теперь стал начальником тонга[5]. Такие истории были ему не в диковину. Первым делом он цыкнул на жен, которые, завидев мужа, стали вопить и суетиться еще больше.
— Марш домой! Ох уж эти бабы, только и знают, что орать да руками размахивать!
К жителям деревни он обратился более вежливо:
— Ступайте по домам, почтенные люди, незачем вам было собираться!
Народ стал молча расходиться. Одни из уважения к советнику, другие из осторожности: дураки они, что ли, торчать здесь? Еще, чего доброго, в свидетели потянут!
Наконец не осталось никого. Советник подошел к Ти Фео и легонько потряс его за плечо:
— Ну зачем так шуметь, старший брат?
Ти Фео приоткрыл глаза.
— Умираю, — простонал он, — вы с сынком меня доконали. Но теперь придется раскошелиться, да еще в тюрьме посидеть.
Советник как ни в чем не бывало рассмеялся. Никому и в голову не пришло бы заподозрить, что этот смех вынужденный. Не зря, видно, говорили, что он стал влиятельным человеком главным образом благодаря уменью владеть собой при любых обстоятельствах.
— Тоже скажешь! С чего умирать собрался? Кто тебя трогал? Человек не лягушка, не просто его убить! Да ты, я смотрю, пьян. — И тут же совсем другим голосом спросил: — Когда вернулся в деревню, почему сразу к нам не зашел? Ну, пойдем в дом, выпьем чаю… Однако Ти Фео не двигался с места.
— Вставай же! Попьем чаю, не торопясь все обсудим… Зачем шуметь, народ собирать? Злым языкам на потеху? Вот незадача, — продолжал советник, — был бы я дома, разве случилось бы такое? Мужчины всегда сумеют договориться. Во всем виноват этот мальчишка, мой сын. Горячится, болтает первое, что на ум приходит. А ведь вы с ним дальняя родня.
Ти Фео в жизни не слыхал о таком родственнике, но слова советника ему польстили. Он медленно приподнялся, всем своим видом давая понять, как ему больно пошевелиться. Советник понял: Ти Фео сдался. Он подмигнул сыну и гаркнул:
— Ты еще здесь?! Натворил дел, черт бы тебя побрал! Что стоишь, дубина? Распорядись, чтобы приготовили чаю, живо!
Советник помог Ти Фео встать, повторяя ласковые слова, а тот в это время соображал, стоит ли принимать неожиданное приглашение. Хмель уже изрядно выветрился. Вокруг стало тихо, никто не шумел, не кричал, и у Ти Фео пропала охота скандалить.