Старуха помолчала, стараясь найти особенное словечко, которое должно было определить опасное состояние Бинь, но так и не смогла ничего придумать.
— Болезнь… болезнь, — ворчливо ответила она. — Я только знаю: вам не велено есть все, что ни попало, вот и суп тоже…
Бинь попробовала задать еще несколько вопросов, но старуха отвечала весьма невразумительно. Однако Бинь все же поняла, что здоровье ее еще очень и очень неважное. Она тяжело вздохнула, потом дрожащим голосом велела старухе спуститься на кухню и приготовить лекарство. Подождав, пока за нею закроется дверь, Бинь упала на подушку и зарыдала.
Она-то считала: за два месяца, что она пролежала в больнице, отвратительную болезнь, которой заразил ее тот гнусный тип, удалось залечить. Кто б мог подумать, что последствия ее будут сказываться до сих пор! Иногда ей хотелось встать и немного пройтись по комнате, но она не могла подняться. Опухоль, появившаяся в нижней части живота, не спадала, а ноги в суставах страшно болели, словно разваливались на части. При виде вкусно приготовленных блюд ей хотелось есть; но стоило положить в рот хоть кусочек, в животе начинались спазмы и пища застревала в горле. Наверное, болезнь ее еще больше обострилась.
Бинь теряла надежду на выздоровление. С тоской вспоминала она своего ребенка, думала о Лиен, которая уже не могла иметь детей и обречена была доживать свои дни в грязном притоне. Неужели и ее, потерявшую единственное дитя, ждет такая же жалкая судьба и ужасная болезнь навсегда лишит ее материнского счастья?
Конечно, детей нужно нянчить, возиться с ними, но зато они скрашивают одиночество, облегчают горькую участь даже самых бедных и обездоленных людей. Взять хотя бы тетушку Гай, что жила возле дамбы, в родной деревне Бинь. Целыми днями она собирала моллюсков, ловила крабов, гнула спину на чужих дворах, но когда она возвращалась в свой шалаш, торчавший за деревней в поле, на ее смуглом застенчивом лице не было печали или тоски. Как и многие женщины, овдовевшие очень рано, тетушка Гай жила в страшной нищете, но она никогда не ныла, не проклинала свою судьбу, всегда была весела и и довольна. И когда Бинь видела, как она поднимала своего малыша над головой, прижимала его к груди, целовала его или играла с ним, ей казалось в такие минуты, что на свете существуют лишь эти двое — мать и ее ребенок. Бинь мечтала об одном — жить, как тетушка Гай. Только это могло стереть страшные воспоминания о Тюнге, о богатом негодяе и его мерзкой жене, о полицейском участке и больнице, о доме матушки Таи Ше Кау, где, обязанная в любое время ублажать гостей, она забыла, что существуют день и ночь. Все грязное, подлое исчезнет, сгинет перед радостью материнства, перед улыбкой ребенка.
Порыв холодного ветра отбросил занавески и ворвался в дом. Бинь вздрогнула и рассеянно выглянула в сад, затянутый сеткой дождя. Она ни на минуту не могла забыть о сжигавшей ее болезни, о смерти, которая, казалось, бродила где-то поблизости.
Вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел Нам. Он быстро подошел к кровати.
— Ну как, не легче тебе?
Бинь покачала головой:
— Я еще очень больна!
Нам нахмурился.
— Почему ты так думаешь? Ведь доктор дал тебе лекарства!
— Я, наверно, умру…
— Перестань выдумывать, — оборвал ее Нам. — Ты обязательно выздоровеешь. Если нужно какое-нибудь лекарство, сколько бы оно ни стоило, я куплю его для тебя. Если есть где-то хороший врач, как бы далеко он ни жил, я приглашу его сюда. Можешь на меня положиться.
Бинь с нежностью смотрела на Нама, держа его руку в своей, потом предложила ему поесть, пока обед не остыл.
Старуха принесла поднос и поставила его на кровать.
Нам положил Бинь немного риса, потом, как маленькой, стал расхваливать ей каждое блюдо:
— Вот жуок из постного мяса… Это зиолюа, его купили в лавке дядюшки Као с базара Шат, а вот самые свежие сасиу[11], я купил их в лавке «Прекрасное благоуханье», в Супном ряду, по дороге домой. Мясо сварено с цветами амариллиса.
Налив ей супу, Нам попробовал его и восторженно покачал головой:
— Как вкусно! Не хуже, чем в самом лучшем ресторане! Ешь все — скорее поправишься!
Он накладывал Бинь всего понемногу, нарезал помельче зио и мясо прежде, чем положить в ее чашку. Но Бинь почти ничего не ела.
Когда они пообедали, приехал доктор. Нам радушно открыл ему двери и пригласил к постели больной…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
Как-то в полдень братва собралась у Нама из Сайгона.
11