Голоса людей слились со звуками громкоговорителей в сплошной рев и шум, среди которого слышались лишь вопли «Долой!..».
Занималась заря. Я решила выйти из парка и попробовать пробраться к Дворцу независимости. Но у входа в парк остановился джип, и толпа людей мгновенно окружила машину. Крики «Долой господство одной семьи!», «Долой феодалов!» заглушили возгласы «Да здравствует!». В машине стоял человек в мундире полковника. Он размахивал руками, что-то громко выкрикивал. Из-за шума я ничего не могла понять, до меня долетали только обрывки фраз: «Свергнуто господство… принесли свободу… безопасность…» Вдруг я отчетливо услышала: «Для учащихся и студентов открывается блестящее будущее… будут построены новые школы и институты». Голос полковника потонул в восторженных криках толпы. Заворчал мотор, машина медленно двинулась дальше. Кто-то из стоявших рядом назвал имя полковника, но я не обратила на это внимания, потому что старалась рассмотреть людей, толпившихся у входа в парк. К удивлению, я заметила, что в основном это были студенты и школьники. Теперь мне стало понятно, почему полковник остановился именно здесь.
Молодежь продолжала выкрикивать приветствия. Эти возгласы не смешивались с криками тех, кто требовал свержения правительства и ликвидации феодального режима. Вдруг я увидела в толпе Линя! Он показался мне очень возбужденным и веселым. Я вспомнила, как Хоанг предупреждал меня, чтобы я была осторожна с Линем. Его отец, юрист, в числе многих интеллигентов, выступал за мир и демократию, против марионеточного режима, но он не был заодно с нами. И Линь, живший совсем в иных условиях, чем мы, очень отличался от нас своими убеждениями и взглядами. Однако его тянуло к нам, своим сверстникам, к тому же мы были товарищами Тхань, в которую он действительно был влюблен. Линь способен был и на геройство, но во имя чего?.. Стоп! Пожалуй, я чересчур придираюсь к нему…
Я вспомнила, как Линь неизменно сообщал мне о том, что происходит с Тхань, о том, как ее переводили из одной тюрьмы в другую: из Сайгона в Шолон, потом в Задинь, в Тхудык, Фулой, Динь Тыонг и, наконец, в Чукзанг. Я верила, что Линь любит мою подругу, хотя он продолжал шататься по кабакам. Я сочувствовала ему, мне хотелось помочь Линю найти какую-то опору, какую-то линию в жизни. И вот теперь после переворота он бежит за машиной и приветствует полковника. Я с изумлением смотрела, как Линь бежит за машиной, в которой стоит полковник, горделиво взирающий на толпу. Я заметила, что у него такие же тонкие усики, как и у Линя. Они были тщательно подстрижены и забавно топорщились.
И вдруг весь этот переворот стал казаться мне смешным. Действительно, это был переворот, совершенный группой генералов и деятелей, подобных отцу Линя. Они свергали друг друга.
Думая об этом, я уже хотела было повернуть к дому, но толпа тащила меня к Дворцу независимости. И я решила остаться посмотреть, что происходит. Толпа все росла. Вдруг я с радостью увидела в потоке людей, выходивших из парка, Хиена. Он шел впереди и нес плакат, на котором было написано: «Долой!», и из задних рядов тоже неслось дружное: «Долой! Долой! Долой!»
Раньше Хиен и Нен жили в районе Дакао. Зная, что Хиен много и активно работает, мы стали опасаться, что за ним начнут следить и раскроют наши связи. Мы посоветовали Хиену перебраться в другой район. Теперь он вышел на улицу вместе с жителями Кханьхоя.
Понимает ли Хиен, что происходит, кто совершил этот переворот и во имя чего? Куда он направляется с этими лозунгами? Ясно, что люди, во главе которых он идет, хотят свергнуть марионеточное правительство, но понимают ли они, в чьи руки попадет власть?
Я не могла окликнуть Хиена, не могла выйти вперед, чтобы он увидел меня. Но все-таки я спустилась с тротуара и попыталась пробраться поближе к нему. Однако пробиться сквозь плотные ряды людей мне не удалось. Вдруг послышалось завывание сирен. Толпа заволновалась и начала расступаться, пропуская машины с красными крестами. Хиен и его группа свернули на улицу Пастера, а я застряла на месте, не имея возможности выбраться из толпы. Неожиданно донеслись крики:
— Есть раненые!
— Несколько человек убито!
Толпа и я вместе с ней двинулась к перекрестку. На асфальте тут и там темнели пятна крови. Дворец независимости был огражден несколькими рядами колючей проволоки. Площадь перед дворцом была заполнена солдатами в белых касках, через равные промежутки стояли бронетранспортеры. В дворцовом парке на одном из самых высоких деревьев кто-то вывесил белый флаг, но из здания продолжали стрелять. Солдаты отстреливались, но было заметно, что огонь с обеих сторон затихает.