— Как же так, Мишко? — спрашиваю я и невольно, не замечая, глажу его по исхудавшему, заросшему рыжей щетиной лицу. Он не узнал меня, и мне вдруг стало стыдно напоминать ему, возобновлять знакомство. Мишо смотрит на меня, не понимая, кто его гладит по лицу.
«Неужели жизнь может так изуродовать человека за несколько лет», — думаю я.
— Воровать боюсь, вот и побираюсь… — жалобно говорит Мишо. Любую душу растрогает его рассказ. — Да это только до весны, потом пойдем с женой работать… — оправдывается Мишо за свое нищенство, а я смотрю на него и вижу, читаю в его глазах, чувствую по честным словам и искреннему лицу, что этот человек еще надеется, верит в жизнь, полагаясь на весну…
Сейчас он просит милостыню, потому что ничего другого не остается, а уж «весной»… И у меня все содрогается внутри от сочувствия к нему; глядя на него, я готов плакать вместе со всеми голодными, мерзнущими, несчастными и страждущими, с людьми, измученными и отчаявшимися, уже ничего не ждущими от жизни… А тут вдруг Мишо надеется на «весну», и поток моих уже готовых было вылиться слез останавливается…
Вздохнув, я подаю ему милостыню и сам черпаю надежду в его словах.
Перевод О. Гуреевой.
Примечания
В настоящем издании публикуются рассказы Иозефа Грегора-Тайовского, большая часть которых переведена на русский язык впервые. До сих пор советскому читателю были знакомы лишь четыре из его рассказов — «Мацо Млеч», «Горький хлеб», «Матушка Пуосткова», «На кусок хлеба»[17]. Все переводы в сборнике сделаны заново.
Тайовский начинал как поэт, но вскоре обратился к прозе. Первые публикации его рассказов относятся к 1896—1897 годам. В 1897 году автор издает за собственный счет две небольшие книжечки — «Крохи» и «Из деревни». Вслед за этим большинство его новых произведений печатается на страницах журнала «Глас» («Голос») и «Народне новины» («Национальная газета»). В 1900 и 1904 годах выходят сборники «Рассказы» и «Рассказы для народа», составленные из произведений, опубликованных в 1896—1900 годах в периодических изданиях. В 1904 году выходит еще один сборник рассказов «Очерки», а в 1907 году — «Грустные мелодии». Затем последовали еще два сборника — «Из-под косы» (1910) и «Горькое» (1911). В 1920—1923 годах Тайовский предпринимает издание Собрания сочинений. Всего было издано 11 томов (8 томов прозы и 3 тома пьес). В 1928 году к этому изданию прибавилось еще два тома, и одновременно появились 7 томов второго издания его сочинений.
Наиболее полное собрание сочинений Тайовского было подготовлено известным словацким литературоведом, профессором Карелом Розенбаумом, и издано в шести объемистых томах в Братиславе в 1953—1956 годах. По этому изданию выполнены и переводы для настоящего сборника[18].
Кроме рассказов, перу Тайовского принадлежат комедии «Женский закон» (1900) и «Кутерьма» (1910), вошедшие в золотой фонд словацкой национальной драматургии и остающиеся неотъемлемой частью репертуара словацкого театра до сих пор. В литературном наследии Тайовского заметное место принадлежит также его историческим драмам «Смерть Дюрко Лангсфельда» (1932), «Мечтатели» (1934) и «Герой» (1938). Но основной его вклад в развитие словацкой прозы составляют рассказы, и прежде всего рассказы, написанные до начала первой мировой войны.
Углублению критических и обличительных тенденций в творчестве Тайовского в значительной степени способствовало воздействие русской литературы. В советском литературоведении[19] не без основания было отмечено, что стремление Тайовского к беспристрастному свидетельству, к документальной точности в изображении социального быта, психологического облика персонажей, бытовых деталей роднит его творчество с прозой таких русских писателей, как Г. Успенский, Помяловский и др.
Необходимо также отметить идейную близость реализма Тайовского к реализму революционных демократов, крупнейших художников и теоретиков критического реализма в русской и украинской литературах — Чернышевского и Ивана Франко. Наиболее заметна она в изображении народа и в отношении к многообразным формам социального угнетения. Прогрессивный словацкий критик Франтишек Вотруба писал в статье 1909 года:
«Его писательским кредо стало стремление заглянуть в душу народа, а не описывать национальный костюм. Свои задачи в литературе он понимает как человек, по-настоящему преданный народу, свою принадлежность к нации он понимает в духе Ивана Франко, как ответственный и важный долг»[20].
19