Он похлопал, погладил корову и увидел жену, которая шла к загону с деревянным ведерком.
— Явился, старик? — сказала она. — Иди в майхан, гости у нас, а я пока подою корову.
Едва он, пригнувшись, вошел в майхан, ему навстречу поднялись с кошмы незнакомые молодые люди. Они вежливо приветствовали хозяина, и, пока старик не сел, парень тоже остался стоять, но женщина быстро опустилась на место, уперлась руками о пол, а спиной бессильно откинулась к пологу майхана. Она тяжело дышала и, стиснув зубы, с трудом сдерживала стоны. При этом лицо ее слабо освещалось неким подобием смущенной улыбки: вот, мол, свалилась вам на голову, вы уж меня простите! Живот ее выпирал из-под дэли, как барабан.
— Дедушка, уважаемый, — умоляюще заговорил молодой человек, — у моей жены вчера начались схватки, а поблизости не нашлось ни одной акушерки. Больница на том берегу, но как переправиться, мы не знаем. Местные жители посоветовали обратиться к вам. И вот мы здесь, Дэндзэн-гуай. На вас вся надежда.
— Хм, — прочистил горло старик. — Местные жители, говоришь? Ну, ну… А сами вы откуда, дети мои?
— Из Улан-Батора, дедушка. Приехали на лето к родственникам… Погостить. Их айл в Жирной пади. Может, слышали имя Дорига?
— Вон оно что, — еле слышно откликнулся старик.
«Да-а, — подумал он. — К кому им, в самом деле, кинуться, как не ко мне? Дориг заявил, что ногой в воду не ступит. Я, правда, немощен, стар, и паром унесло, и Селенга крутит, как бешеная, но отказать людям в помощи — грех».
Он задумчиво вынул трубку и принялся выбивать из нее пепел. Женщина жалобно сказала:
— Дедуся, родной, мне очень плохо. Я не выдержу, помогите!
Старик заметил, что глаза ее повлажнели. Он перевел взгляд на ее сразу помрачневшего мужа и сказал с участием:
— Эх, ладно, где наша не пропадала! Пораскинем умом, как вас переправить. Наперед говорю, однако, нелегкая будет переправа.
Он вышел из майхана, подошел к жене, расправил плечи, выпятил грудь.
— Вот что, старая. Кончай доить, свари супу. А я пока просмолю лодку. Днище там маленько протекает, и в бортах тоже щели.
И, старательно избегая испуганного взгляда жены, отвернулся, вынул из мешка, висевшего над телегой, мел и смолу, положил все это в ведро, прихватил сухих веток и не спеша отправился к берегу, где набегавшие волны сильно раскачивали ветхую лодчонку, привязанную к стволу осины.
А старуха, кончив доить и подпустив к корове теленка, взяла несколько кусков вяленого мяса, ведерко с молоком и пошла в майхан. От дверей она успела заметить костер, разведенный на берегу Дэндзэном. «Вот же неуемный старик, — вздохнула она. — Бедовая голова!»
— Ну что, дочка, как себя чувствуешь? — спросила старуха, войдя в майхан. — Мой старик пошел к воде, лодку для вас готовить… Ты пока приляг, отдохни, а я обед сварю. Поедите, и тогда с богом!
Она положила борц[80] в металлическую ступу, укрепила мешок для крошек и стала отбивать колотушкой мясо, бросая готовые куски в кастрюлю с водой.
— Мой старик — добрая душа, никому еще не отказывал в помощи. Вот только одряхлел он за последний год, сдает, бедняга. А сегодня ему ой нелегко придется! Ну да раз обещал — сделает, не бойтесь. Сейчас разведу во дворе огонь, суп быстро поспеет, — хлопотала она.
Заткнув подол дэли за пояс, она принялась кряхтя вытаскивать из-под тагана тяжелый камень. Молодой человек со всех ног бросился ей помогать и вынес на двор все три камня, служивших подом печки в майхане. Старуха развела огонь и поставила варить суп.
Когда он был готов, она ласково пригласила гостей к столу, а сама вышла из палатки позвать своего старика. Он не заставил себя долго кликать и, прибежав с берега, уселся рядом с гостями.
— Кушайте, дети, — сказал он. — Надо как следует подзаправиться в дорогу. До вечера вряд ли придется поесть. С пол-уртона нам плыть, никак не меньше.
А старуха, поколебавшись, достала графинчик водки.
— Поешь и ты, старик, и выпей маленько с гостями. Только вот масло топленое кончилось, чем заправишь водку?
— Подумаешь, делов! — снисходительно заметил старик. — Можно и супового жира добавить, для запаха. Сойдет, старая, не горюй.
Он торжественно приподнял крышку кастрюли, подловил половником немного жира и аккуратно вылил его в графинчик. Резкий запах ударил всем в ноздри. Беременной стало плохо, она почувствовала тошноту, лицо ее жалко скривилось, а Дэндзэн как ни в чем не бывало разлил водку себе и гостю. Затем окунул в свою пиалу сведенные вместе большой и безымянный пальцы, покропил ими вокруг, принося дар земле, и, закрыв блаженно глаза, залпом выпил. После этого он с аппетитом принялся хлебать суп, вылавливая куски разваренного мяса.