Мне, как и в первую ночь после приезда, не спалось. Возможно, потому, что Данзан пообещал показать мне на рассвете древний город-призрак. Договорились мы с ним, что встанем в полночь, но сейчас он спал рядом со мной крепким сном, и я чуть не подумал, что он напрочь забыл о своем обещании.
Наши лошади у юрты, видно почуяв свой табун, изредка всхрапывают. Саран уже поднялась, слышно, как она возится у очага. Вскоре наконец и Данзан встал, вышел на улицу. Возвратившись, сказал жене:
— Саран! Побыстрее вскипяти чай, время уже за полночь. Надо бы поторопиться. — Затем подошел ко мне: — Старик, пора вставать. Созвездие Ориона уже клонится вниз.
Я тут же вскочил, быстро оделся, и мы уселись пить чай, но Саран, обращаясь к мужу, недовольно сказала:
— Ну что ты за человек? Никому от тебя покоя нет. Опять затеял какую-то ерунду и не даешь гостю отдохнуть… Еще не известно, увидите ли вы этот город с вершины горы или нет…
Данзан громко рассмеялся:
— А как же, дорогая моя. Когда мы бываем в столице, они что с нами делают? Они и на минуту не оставляют нас в покое: то цирк, то какой-нибудь музей, то еще что-нибудь. А мы не только нашего гостя эксплуатировали, но и отпускаем, так ничего и не показав. Нет! Сегодня утром обязательно покажем ему город-призрак. Сейчас ведь самое начало весны: как раз в это время он и появляется. Да и виден-то всего семь суток, а потом бесследно исчезает. Нам до восхода солнца надо быть на вершине Товцога, — заключил он, схватил седло и торопливо вышел из юрты.
Некоторое время мы ехали стремя в стремя и молчали. Первым заговорил Данзан:
— Как все-таки незаметно пролетает время. Ведь, казалось бы, совсем недавно ты к нам приехал, а уже уезжаешь. Летом обязательно приезжай, и семью с собой бери. Твоим детишкам у нас будет раздолье. Вообще вам, горожанам, надо обязательно хотя бы на месяц выбираться на село. Иначе совсем захиреете. Мы с Саран и Энхэ будем ждать вас. Летом далеко не откочуем, а будем держаться где-нибудь поблизости от сомонного центра. Для кумыса специально кобылиц заведем… — Он немного помолчал, потом продолжил: — Когда ты приехал, мне поначалу неспокойно было.
— Отчего же?
— Да так… Видно, потому, что обо всех сужу по себе… Я ведь себе места не нахожу в городе, когда приходится туда ездить, — мечусь, как зверь в клетке. Вот и за тебя стал бояться. У нас же тут, кроме холодов, безлюдной степи да табуна, ничего нет… А ты держался молодцом. Я-то знаю, что для вас, горожан, значит город. Вы без него наверняка никакой другой жизни себе не представляете. Так ведь? А вот со мной все иначе. Странно, правда? Только приеду в город — буквально задыхаться начинаю. Утром все уходят на работу, а я один в доме остаюсь. Делать абсолютно нечего. Слоняюсь из комнаты в комнату, смотрю в окно, но что там увидишь — одни здания да снующие по улицам машины. В такие минуты мне наша степь всегда вспоминается, как наяву перед глазами стоит. Ну вот, дождусь я так вечера, только немного успокоюсь, а тут опять мысли о завтрашнем дне: ведь утро мне все равно ничего нового не сулит. А вечерами что? Сидим да смотрим телевизор. Меня даже сны одолевать стали. Один из них до сих пор не могу забыть.
Как-то вечером сестренка заметила мое настроение и говорит: «Сейчас по телевизору интересный фильм будут показывать, о скотоводах».
Действительно, стоящий был фильм, я даже повеселел немного. До того вжился в него, что ощутил себя среди героев фильма, начисто забыл, что сижу в городском доме. И как вечер прошел — тоже не заметил.
Вот той ночью и приснился мне странный сон. Не просто сон, а цветной. Такого со мной еще не бывало…
Сначала увидел табун. Прекрасные скакуны с развевающимися гривами носились друг за дружкой. Потом увидел и себя среди табуна: я заарканил белую лошадь, она, похоже, была самой резвой среди остальных, потому что я никак не мог ее остановить. И вдруг вижу, табун куда-то исчез, а на том месте пасется свинья. Оказалось, что я вовсе не белую лошадь заарканил, а большую белую свинью, и она тащит меня за собой по траве. Я дико закричал и проснулся.
Той ночью так и не уснул, все думал: «Неужели, когда вернусь домой, мне предложат не табун пасти, а свиней?..»
На следующий день заторопился домой и успокоился только тогда, когда стал снова пасти свой табун. Вот какой я странный. Потому-то и беспокоился о тебе. Вы же нас жалеете, но и мы иногда жалеем вас. Я в ту зиму наблюдал из окна, как в лютый мороз девушки по улицам ходили с голыми коленками. — Он неудержимо расхохотался. — Ну как тут их не пожалеешь? Зачем это им нужно?