Вопросы у него уже, видимо, иссякли, и он замолчал. Потом вдруг спросил:
— Не расскажете ли теперь о трудностях, с которыми столкнулись при поступлении в институт?
Поначалу я очень удивился — откуда же он знает о моей истории, — но потом рассказал ему обо всем, что со мной тогда случилось. Он быстро записал мой рассказ и улыбнулся.
— Вот вы меня не узнаете, а я вас узнал.
Но я действительно не знал этого человека. Изо всех сил пытался вспомнить, но так и не вспомнил. Только предположил, что мы встречались с ним где-нибудь в Москве: он вполне мог учиться в одно время со мной на факультете журналистики.
Я честно признался, что не узнаю его. Он снова улыбнулся.
— Со времени нашей встречи прошло уже много лет, но вы сейчас все вспомните. Мы с вами были соперниками, когда решалось, кому ехать на учебу за рубеж…
И я вспомнил все, вплоть до того, как он вдохновенно отвечал на вопрос, на который я не смог ответить… Вспомнил и о том, как искал с ним встречи уже в Москве, и подумал: «Почему же он не поехал на учебу? С такими способностями он давно бы уже сделал какое-нибудь открытие. А он, видите ли, заделался корреспондентом. До чего же сложна и непонятна жизнь». Потом я спросил у него:
— Почему же вы не поехали в Москву? У вас ведь были прекрасные знания по ботанике…
— Сейчас мне нечего от вас скрывать: то были сплошь фальшивые знания. Я тогда целую неделю зубрил описание того злополучного цветка и, как только вышел из аудитории, сразу же о нем забыл.
— Неужели про хар-лантанз забыли?
— Забыл, конечно. Ничего не осталось. Если бы я с такими знаниями поехал вместо вас…
…Мои мысли прервал радостный крик Тани:
— Смотрите, папа, мама!
Вдоль железной дороги гнали стадо верблюдов.
— Мама! А почему этот человек не боится верблюдов?
— А чего ему бояться. Верблюды ведь домашние животные. Твоя бабушка разве боится своих кур? Так и он.
— Курица ведь маленькая, а верблюд вон какой большой. Аж страшно. Курицы и я не боюсь. А верблюда можно погладить, как лошадь?
— Конечно.
— Вот бы его погладить… А он не будет кусаться?
— Отчего же.
— А ты, мама, гладила его?
— Нет, не гладила.
— Откуда же ты знаешь, что он не будет кусаться?
— В кино ведь на нем даже ездят.
— Да? Правда ездят? А как же они на него забираются? Наверно, есть специальная лестница…
— Вот так придумала, доченька, — сказала Наташа и обратилась ко мне: — Расскажите ей, пожалуйста, как на него садятся.
Я рассказал Тане все что знал. Она слушала меня не мигая, потом заговорила сама:
— До чего интересно! Как же они заставляют его лечь? Так хочется на нем покататься. Плохо, что нельзя остановить поезд, где захочешь. Больше уже не увижу верблюдов. — У нее навернулись слезы.
— Еще сколько раз увидишь… И ездить научишься. Сфотографируешься верхом на верблюде и отправишь фото бабушке, — успокоил я ее.
От радости она запрыгала.
— Как здорово! И подружкам своим пошлю.
— Иди теперь к папе и расскажи ему о своих новостях. Да, мы уже подъезжаем, бантики свои не забудь завязать, — сказала ей мать.
Наш экспресс сбавлял скорость. Мы уже были в черте города.
Я снова вернулся к своим воспоминаниям… Тот корреспондент оказался сыном старого профессора. Он-то и рассказал мне обо всем, что произошло накануне и после моего отъезда.
— И в каком же институте вы учились?
— Здесь, на филологическом факультете. Видимо, тоже по призванию, хотя, может, это и не так. По окончании стал работать в газете — и вот я перед вами. Как видите, отец наш оказался человеком прозорливым. Сейчас он сильно постарел. С годами я все больше и больше жалею его. Вы с ним сработались? — прямо спросил он.
— У профессора есть чему поучиться.
— Да, конечно… — И он призадумался.
— А ваши родители потом… — заговорил я, но он прервал меня:
— Нет, отец не вернулся к нам. А мать через два года вышла замуж за другого. Она тоже постарела, хотя на десять лет младше отца. Ее мне тоже иногда жалко. В свое время она недоучилась и многого, конечно, не понимает. Вот и тогда у нее была одна мысль: лишь бы меня устроить не хуже других. Сейчас как будто стала понимать что к чему.
— А вы не вместе живете?
— Нет, она переехала к своему мужу. Но я довольно часто у нее бываю. В студенческие же годы жил с отцом, и он очень мне помог. Я не раз просил его вернуться в старую квартиру, но он не соглашался, да и теперь не хочет. Может, ему неприятно вспоминать старое, не знаю… — И он надолго замолчал. Потом улыбнулся и весело сказал: — Я тоже кое-что пытаюсь писать, успел даже выпустить две книжки. Моя сегодняшняя встреча с вами очень важна… Хочу попытаться написать повестушку о моих родителях, о вас, о себе и о том человеке. Не хотелось бы, чтобы такая история, как с нами, повторилась еще с кем-нибудь. Ведь теперь ежегодно тысячи юношей и девушек претендуют на избранную профессию. Думаю, что наша история может оказаться поучительной для них…