— Ну, теперь надо рыбу разделать. — Они встали. А девочка, не желая больше подходить к тому страшному месту, сказала:
— Мне надо к ягнятам.
Белолицая красавица, елейно улыбнувшись, попыталась ее остановить:
— Ты чего? Посиди немного. Скоро уха будет. Я как раз хотела послать тебя за солью. Не хочешь? Ну ладно, тогда приходи вечером.
До конца дня Цэцгэ тяжело переживала происшедшее, ей все слышалось эхо выстрела, перед глазами стоял немигающий взгляд рыбы, вытянувшейся на берегу, и кровавый след в воде… Даже ягнята уже не паслись так безмятежно и спокойно, как прежде, — они вздрагивали от малейшего звука и все норовили куда-то убежать. Вечером она не рассказала матери о том, что видела. Ей казалось, что она не сможет об этом говорить.
Назавтра день выдался таким же жарким. Рано утром Цэцгэ отправилась на пастбище, но ягнята совсем не хотели есть траву. Нестерпимая жажда мучила их. Они беспокойно метались в разные стороны, тыкались мордочками в вязкую сырую глину дорожной колеи, сбивались в кучу, однако почему-то отказывались идти к реке. То же случилось и на следующий день. Вода… Девочка хорошо понимала, что ее ягнятам сейчас больше всего нужна холодная речная вода. И после полудня она решила во что бы то ни стало заставить их подойти к реке. Она стала подгонять их ко входу в ущелье, но все было напрасно. Ягнята, даже не видя яркой палатки и машины, испуганно шарахались в стороны и беспорядочно толпились, готовые разбежаться. Красивая женщина, увидев, как мучается девочка, крикнула:
— Какая ты глупая! Когда им захочется пить, они и сами подойдут к воде.
Девочка вконец измучилась, но так и не смогла подогнать стадо к реке. А бедные ягнята, словно желая хотя бы издали подышать свежим речным воздухом, стояли на крутом скалистом берегу и жалобно блеяли. И вдруг что-то полетело вниз с обрыва маленьким белым комочком. Ягнята испуганно отпрянули и бросились назад. Девочка подбежала к ним — не было ее любимого ягненка с черными глазами. «Бедный мой Черноглазый, он так ослабел от жажды, что сорвался в ущелье. А может, сам прыгнул? Или у него голова закружилась?» — подумала она, чувствуя, как у нее сердце разрывается от жалости. Представила, что больше не увидит своего шаловливого маленького друга, и ей стало не по себе. Каким он был смелым, отважным, этот ягненок. Если поздно вечером девочке случалось выйти из юрты, он подавал голос, словно бы говорил ей: «Не бойся темноты», и его блеянье придавало ей смелости. Почему-то ей вспомнилось именно это, и она снова подумала: «Я, опять я во всем виновата. Если бы не уговаривала тех, с палаткой, остаться здесь и не обещала им приносить пенки и арул, разве случилось бы все это?» Заплакав навзрыд, она, всхлипывая, побрела домой…
Когда отец с матерью увидели дочь в слезах, они бросились к ней: «Что случилось? В чем дело?» Девочка сквозь слезы рассказала им все. Отец попытался ее успокоить:
— Я пойду сейчас и поговорю с теми дядями и тетей. Предложу им, пусть они здесь расположатся, возле нашей юрты. Ведь нельзя ягнят оставлять без воды, они погибнут от жажды.
Сказав это, отец поднялся, вышел из юрты и сел на коня. Девочка вышла за ним следом. И вдруг тревога закралась ей в душу. Что, если они скажут: «Ваша дочь, когда мы хотели уехать, сама попросила нас остаться». Эта мысль заставила девочку прибежать к палатке. Она остановилась неподалеку и стала прислушиваться к разговору. Сначала в палатке разговаривали тихо и вежливо, но вдруг послышался резкий, визгливый голос красивой тети:
— Ты что, с ума сошел? Золотого песка в этом дрянном ручье пожалел, что ли? Если хочешь, можешь сам убираться отсюда со своими овцами.
Отец тоже заговорил громче:
— Ну, если вы не хотите по-хорошему, я вынужден буду обратиться к сомонной администрации. Я думаю, там сумеют разобраться и найдут на вас управу.
Девочка испугалась и торопливо отошла от палатки. Дождавшись у обочины дороги отца, она дрожащим голосом спросила:
— Ну что, папа?
— Да, наверно, переедут… Пока не стемнело, пригоню коров. Ты, дочка, хорошенько присматривай за ягнятами. Небо хмурится. Наверно, будет дождь. — И он ускакал. Цэцгэ решила все-таки посмотреть, уедут ли они, и спряталась за большим камнем. Вскоре из палатки вышел бородатый, огляделся по сторонам.
— Этот человек наверняка поехал в сомонный центр сообщить о нас. Давайте поскорее убираться отсюда, — явственно услышала она его голос.
«О-о, вот, оказывается, какие вы трусы! Папа поехал не на вас жаловаться, а за коровами», — так и хотелось ей крикнуть. Девочка улыбнулась. Между тем компания, не мешкая ни минуты, начала сворачивать палатку. Вся доброта и мягкость той красивой тети куда-то пропали, с растрепанными волосами и развевающимися рукавами, бранясь, она прыгала, словно разъяренная кошка. Девочка, укрывшись за камнем, сидела испуганная как заяц. Солнце уже клонилось к западу, небо над горизонтом окрасилось в розовый цвет. Они погрузили вещи, и красивая тетя, обращаясь к толстяку, проговорила: