— Эге-гей! — крикнул он. — Есть здесь кто-нибудь?
Однако никто не ответил.
— А ну-ка, ребята, скажите взрослым, чтобы переправили меня на тот берег, — обратился Чултэм к мальчишкам.
Те бросились врассыпную. «Что они, монгольского языка не понимают?» — недоумевал бэйсе. Однако мальчишки, видимо, его поняли, так как вскоре из крайней избы появился человек с веслами в руках. Чултэм пошел за ним. На берегу бурят отвязал челнок, столкнул его на воду и вскочил в него сам. Челнок казался вовсе утлым и ненадежным, он так и подпрыгивал на волнах. Человек выпрыгнул из лодки, держа в руке веревку, и подтянул ее к берегу. Все это время бородатое лицо его было мрачным, желтоватые рысьи глаза смотрели холодно. Не произнося ни слова привета, он приказал Чултэму:
— Кидайте седло в лодку. Коня привязывайте к корме и садитесь, да осторожней, не переверните лодку.
— Сам знаю, — сердито буркнул Чултэм, — на этих берегах вырос. В молодости я и верхом переправлялся, а нынче уж нет прежней сноровки.
Он сел в лодку, перевозчик взмахнул веслами, и они поплыли. До середины реки добрались благополучно. Вдруг конь резко натянул повод, словно зацепился за что-то ногой. Челнок едва удержался на воде.
— Отпускай коня! — не своим голосом закричал лодочник. — Конь за корягу зацепился!
Однако лошадь резко рванулась и поплыла дальше. «О бурхан, неужто животное поранилось?» — с замиранием сердца подумал Чултэм. Дурное предчувствие его не обмануло. Когда Чултэм выпрыгнул на берег, а лодочник с рысьими глазами отплыл обратно, конь с большим трудом выбрался на сушу. Одна нога у него повисла как плеть.
— О, горе мне! — вскричал бэйсе, оглядывая своего любимца. — Мой конь сломал ногу.
Гордость Чултэма, прекрасный белый жеребец навсегда вышел из строя. У него была сломана передняя левая нога. Мокрое животное стояло понурив голову и вздрагивало всем телом, отряхивая воду. Чултэм и не заметил, как его окружили бурятские ребятишки. Перехватив его суровый взгляд, они бросились оповещать взрослых о случившейся беде. Один старик бурят со слезящимися глазами предложил:
— Заходите ко мне, напою вас чаем и дам коня.
Старик посочувствовал убитому горем Чултэму, а тот, поглаживая сломанную ногу коня, бормотал:
— Лучше б я ногу сломал! Какого коня собирается дать мне старик? Наверно, лошадь из своей телеги. В таких случаях говорят: «Не на коне, на деревяшке едешь». — Чултэм взял наконец себя в руки и осмотрелся. Вдали виднелась еще одна стоянка бурят. Их Чултэм знал — они не первый год кочевали вдоль Онона и Улдзы, а ему это было не по нраву. Одно время он даже подумывал о том, как выдворить их отсюда. Пробовал прибегнуть и к помощи Джонон-вана. Однако еще до революции богдо-гэгэн издал указ, разрешающий бурятам, как людям монгольской расы и единого с монголами вероисповедания, переселяться в Монголию. Видно, не последнюю роль в этом деле сыграли их щедрые подношения властям. И народное правительство, судя по всему, не собирается их изгонять. Правда, говорят, оно было весьма озабочено, узнав, что среди переселенцев много князей и вообще лиц неблагонадежных. Но и их пока не отправляют назад. Жаль, что бэйсе не удалось предстать перед бурятами во всей красе. А на телегу он ни за что не сядет — не подобает это монгольскому князю.
Кое-как добравшись до дому, Чултэм отдохнул и через несколько дней отправился к бурятам в полном параде. Поверх дэли — хантаз, в руках — ташур[15]. Голову его венчала шапка с фарфоровым шариком и павлиньим пером — знак княжеского достоинства.
15
Хантаз — национальная одежда, жилет, обшитый орнаментом; ташур — длинный монгольский кнут.