При этом она будет совершенно неподвижна, если не считать дыхания. Чтобы пробудить Гадали к ее загадочному существованию, вам достаточно будет взять ее за руку и включить ток на одном из ее перстней.
— Одном из ее перстней? — переспросил лорд Эвальд.
— Да, — сказал Эдисон, — на том, что у нее на безымянном пальце: это ее «обручальное кольцо».
Он кивнул в сторону стола из черного дерева.
— Знаете, почему эта столь поразившая вас рука ответила давеча на ваше рукопожатие?
— Нет, разумеется, — отвечал лорд Эвальд.
— Да потому, что, пожимая ее, вы надавили на перстень, — сказал Эдисон. — У Гадали, если вы обратили внимание, на каждом пальце по перстню с различными камнями, имеющими свое особое назначение. Кроме тех многочисленных неземных сцен со всякими признаниями и головокружительными ощущениями, во время которых вам совершенно не придется ею заниматься, ибо все разговоры уже целиком будут записаны внутри ее оболочки и составят, так сказать, ее личность, настанут ведь и минуты молчания, когда вы, уже не жаждая возобновлять те дивные часы, захотите попросту о чем-нибудь спросить.
Так вот, если в такие минуты, взяв ее за правую руку, вы коснетесь прелестного аметиста на указательном пальце — неважно, сидит она или лежит, — и скажете: «Пойдемте, Гадали!» — она тотчас же послушно последует за вами и даже с большей готовностью, чем это сделала бы мисс Алисия Клери.
Если вы надавите на рубин перстня, что на среднем пальце правой руки Гадали, она пойдет прямо вперед безо всякой посторонней помощи или же томно опершись на руку своего спутника, следуя при этом всем его движениям, но не просто как любая женщина в этих обстоятельствах, а в точности так же, как это сделала бы мисс Алисия Клери. Эта зависимость человеческой машины Гадали от ее перстней ни в коей мере не должна оскорблять ваших чувств. Только нажимать на перстень следует мягко, естественно, точно так же, как вы делаете это, когда в порыве нежности пожимаете руку ее модели. Но это необходимо лишь для создания подлинной иллюзии. Подумайте сами, к каким другим, унизительным просьбам вынуждены иной раз прибегать любовники, чтобы добиться бесцветной иллюзии любви, до какого лицемерия способен снизойти даже Дон Жуан, преодолевая женское жеманство и преображая его в некое подобие покорности… Вот какие они — перстни живых женщин.
Для того чтобы заставить ее сесть, надобно воздействовать на перстень безымянного пальца, тот, что с бирюзой. Кроме того, она носит на шее ожерелье, каждая бусинка которого имеет свое предназначение. Подробнейшая рукопись (превосходно изложенное руководство, единственное существующее в этом мире), которую она сама вам подарит, даст вам полное представление о всех ее особенностях и привычках. И вы понемножку (известно, что женщину узнаешь постепенно) свыкнетесь с ними и все это станет для вас чем-то естественным.
Эдисон говорил весьма серьезным, невозмутимым тоном.
— Что касается до ее питания, — продолжал он…
— Что вы сказали? — прервал его лорд Эвальд, глядя на этот раз прямо в светлые глаза ученого.
— Вы, кажется, удивлены, милорд? — сказал Эдисон. — Уж не собираетесь ли вы дать этому милому созданию умереть от истощения? Да это было бы хуже, чем убийство.
— Что вы подразумеваете под ее питанием, любезный мой колдун? — спросил лорд Эвальд. — На этот раз все это, право же, превосходит самые фантастические сказки.
— Вот какую пищу принимает Гадали один или два раза в неделю; здесь, в этом старинном ларце хранятся коробки с пастилками и небольшими пилюлями, которые эта удивительная девица превосходно усваивает, причем самостоятельно! Вам достаточно будет поставить корзиночку с ними на какую-нибудь консоль, расположенную на определенном расстоянии от того места, где она обычно отдыхает и, слегка коснувшись одной из жемчужин ожерелья, указать ей на эту корзинку.
Во всем, что касается земных дел, она — дитя; она ничего не знает. Ее всему надобно учить; да и мы сами находимся в таком же положении. Только она, кажется, не способна вспоминать. Впрочем, мы сами часто многое забываем — забываем даже о собственном нашем спасении.
Пьет она из специально сделанной для нее чаши из яшмы, и станет подносить ее к губам тем же жестом, что и ее модель. Эта чаша всегда будет полна свежей воды, вначале профильтрованной через уголь, то есть абсолютно чистой, к которой затем примешиваются некоторые соли, формулы их вы найдете в Рукописи. Что касается пастилок и пилюль, то пастилки — из цинка, а пилюли — из бихромата калия, а иногда из перекиси свинца. В наше время все мы принимаем внутрь великое множество всякого рода веществ, заимствованных из химии. А Гадали только ими и ограничивается. Как видите, она весьма умеренна в еде и питье. Она употребляет не более того, что ей требуется. Счастливы те, кто способен быть столь же умеренным! Если же она не находит подле себя этих необходимых ей веществ в момент, когда их хочет, она впадает в обморок, а вернее сказать, умирает.