Избранное
Проза Имре Шаркади
В лице Имре Шаркади, трагически погибшего в апреле 1961 года, венгерская литература потеряла талантливого прозаика, драматурга и публициста, одного из наиболее одаренных представителей поколения «светлых ветров», как называют в Венгрии мощный отряд молодой интеллигенции, свежим потоком влившийся в общественную и духовную жизнь после Освобождения.
Смерть застигла 39-летнего Шаркади на пути к новому творческому взлету. Только что была окончена одна из лучших его драм — «Потерянный рай». И вышла из печати повесть «Трусиха», свидетельствовавшая о преодолении писателем затянувшейся душевной и творческой депрессии, вызванной мучительно им пережитыми драматическими событиями осени 1956 года. Этой повести, предвозвестившей подъем венгерской прозы 60-х годов, смело указавшей на новые для венгерской литературы того времени стороны жизни, в творчестве самого Имре Шаркади, к сожалению, суждено было стать итоговой, завершающей.
Краткий и стремительный путь Имре Шаркади в литературе — между первой и последней прижизненными книгами которого лежит всего двенадцать лет — был отмечен крупными успехами и временными неудачами, почетными литературными премиями и острыми дискуссиями в критике. Путь этот, однако, при всей сложности и даже противоречивости идейно-творческой эволюции писателя, лежал на общем направлении художественных исканий новой, народившейся на крутом историческом повороте литературы, основы которой закладывались в народной Венгрии вместе с основами социализма.
«Он глубоко и с полной вовлеченностью пережил и отобразил крайние антиномии переходной эпохи, взятые почти во всех их аспектах, всех фазах их развития, — писал о Шаркади исследователь его творчества венгерский критик Ласло Б. Надь. — Пользуясь словами Лёринца Сабо, одного из любимых поэтов Шаркади, «он жаждал познать все человеческое: и ведущее к благу, и влекущее в ад». Отсюда и очевидная переходность, огромная внутренняя напряженность его творчества, в котором с исключительной художественной силой запечатлелись социальные коллизии первых лет социалистического строительства, а позднее — важнейшие моральные проблемы нового общества». Творчество И. Шаркади многообразно по своим истокам. В нем отразились черты социального реализма Жигмонда Морица, крупнейшего венгерского прозаика первой половины XX столетия, традиции которого Шаркади сознательно продолжал, и новые веяния современной интеллектуальной прозы. Многое воспринимая от своих старших современников — видных «народных писателей» Дюлы Ийеша, Ласло Немета, Петера Вереша, он в то же время нередко опережал их в распознании новых фактов стремительно меняющейся реальности. В новеллах и репортажах, повестях и пьесах Шаркади мы встречаем полнокровные, запоминающиеся образы духовно раскрепощенного, осознавшего свое место в жизни человека социалистического общества и обрисованные не менее достоверно, нелепые лики обреченных на гибель «одиноких хищников», пытающихся противостоять неумолимому течению истории.
Многообразие художественных поисков и отображенных писателем социальных типов и жизненных ситуаций характеризует и настоящую книгу, в которой впервые на русском языке с достаточной полнотой представлена проза Имре Шаркади.
Становление Шаркади-писателя проходило в период с 1945 года, сразу же воспринятого им как «начало нового летосчисления», по 1949-й, поворотный год, когда процесс демократизации страны привел к решающей победе сил социализма. К моменту Освобождения у И. Шаркади, родившегося в 1921 году в семье чиновника дебреценской городской управы, — годы учебы в гимназии и на юридическом факультете Дебреценского университета, первые, не слишком удачные литературные опыты и поденная работа газетчика. В годы войны у начинающего писателя, несмотря на обширные познания и тонкую наблюдательность, еще нет устойчивых убеждений; отравляющая атмосфера хортистской действительности, неспособность венгерского народа оказать активное сопротивление фашизму и националистической демагогии вызывают у него лишь скепсис, отчаяние, стихийный протест. Но вот наступает весна 1945-го, принесшая избавление от фашизма, и Имре Шаркади, подобно многим своим сверстникам, оказывается в гуще политических событий, безошибочно находит свое место в возрождающемся мире. Земельная реформа — первое крупное мероприятие демократической власти — приводит в движение огромные массы безземельного крестьянства. Шаркади, хорошо знакомый с миром окружающих Дебрецен хуторов, жизнью батраков и табунщиков Хортобадьской пусты, становится свидетелем и участником раздела земли, своими острыми выступлениями в печати активно вмешивается в преобразования и классовые столкновения на село. Через год — в 25 лет — он уже известный публицист, неутомимый сотрудник, а затем некоторое время заместитель редактора газеты Национальной крестьянской партии, работающий рядом с П. Верешем и Й. Дарвашем. По воспоминаниям современника, Шаркади «трудился с неслыханной работоспособностью, нередко практически один заполняя всю газету материалами… Плодовитость и легкость его тем более поражали, что он не нуждался, как, по крайней мере, казалось, в каком-либо плане, организованности, предварительном замысле… До сих пор остается загадкой, что на лету вручаемые им помреду или рассыльному страницы никогда не приходилось править — настолько ясной и продуманной была композиция, точными формулировки и акценты выходящего из-под его машинки импровизированного текста».