Итак, Бенце наслаждался своим успехом. А Тибор, видно от нечего делать, потехи ради довольно настойчиво волочился за мной. Мы с ним танцевали, когда в дверях показался Бенце и поманил меня:
— Тебя, моя дорогая, просят к телефону…
И он тотчас ушел в другую комнату, давая понять, что его ничуть не интересует, кто и зачем звонит мне после десяти вечера.
— Алло.
Это был Пишта. Я почувствовала, что краснею.
— Меня не покидало предчувствие, что сегодня мне еще удастся поговорить с вами, — сказал он. — У меня важное сообщение.
— Ну, какое?
— Я влюблен в вас.
— Спасибо. Очень мило.
В комнате были гости; что в их присутствии могла я сказать Пиште? Он, очевидно, понял это по моему тону, потому что спросил:
— Вы не одна? Вам неудобно говорить? Не беда, слушайте, что я скажу. Ладно?
— Ну, что?
— Я хочу повидаться с вами.
— Что мне ответить на это?
— Больше всего мне хотелось бы услышать от вас «да».
— У нас сейчас гости. Приходите к нам.
Я тут же пожалела, что у меня вырвались эти слова. Какой смысл был приглашать его сюда? Но прежде чем я успела что-нибудь добавить, он возликовал:
— Ах, ни звука больше! Не то вы, чего доброго, заберете свои слова назад. Спешу! Значит, сегодня я еще раз увижу вас. Это как прекрасный сон!
Бенце я бросила мимоходом:
— Звонил один мой знакомый. Я пригласила его к нам. Он приедет.
— Ну, конечно, моя дорогая, — протянул добродушно Бенце. — Он приедет один?
— Да.
Через десять минут я уже не могла найти себе места. Я понятия не имела, откуда звонил Пишта и когда он сможет добраться до нас. Не лучше ли было бы все-таки отговорить его? Я сейчас не в форме, и здесь уйма людей, не очень-то доброжелательных и здорово пьяных. К тому же Бенце позвал их, чтобы торжественно продемонстрировать свою скульптуру… Какое дело мне до всего этого?
Когда в дверь позвонили, я сама пошла открывать. Пишта ворвался в квартиру с шумным волнением, точно гимназист. Глаза у него блестели, лицо раскраснелось от радости.
— Добрый вечер, — сказал он, пожимая мне руку, и тут я вспомнила, что мы целовались с ним совсем недавно, сегодня, а мне представлялось это чем-то далеким, словно целая неделя прошла. — Я буду чувствовать себя неловко в вашей компании, — продолжал он, — но отказаться от такого соблазна я был просто не в силах.
В холле стояли Бенце и Тибор. Увидев нового гостя, Тибор с торжеством посмотрел на меня, и я сразу поняла: он благодарит меня за то, что я предоставила ему материал для сплетен. Через полчаса все собравшееся здесь общество узнает, что Пишта — мой любовник. Так бывает: распустят сплетню, а потом оказывается, что нет дыма без огня.
— Сервус, — пробормотал Бенце, прилагая огромные усилия, чтобы сойти за трезвого. — Рад познакомиться. Эва много о тебе рассказывала.
Я не смогла сдержать смех, когда Бенце, стараясь соблюсти вежливость, допустил этакую оплошность. Он вопрошающе посмотрел на меня: что, разве не так? А Тибор, подонок, чтобы подлить масла в огонь, сказал, протянув Пиште руку:
— И я много о тебе слышал. Рад познакомиться лично.
Мне пришлось вмешаться:
— Вы, видно, спутали его с кем-то…
Тибор продолжал разыгрывать свою подлую роль: схватив Пишту за руку, он собрался вести его в мастерскую, ему, дескать, непременно надо посмотреть скульптуру, коллективный труд хозяев дома, хотя Эве в нем принадлежит меньшая доля.
— Пожалуйста, — пробормотал смущенный, но счастливый Бенце. — Не поднимай шума вокруг скульптуры, наш друг, по-видимому, пришел сюда не ради нее.
— Неужели не ради нее? — не унимался Тибор. — Разве можно прийти с другой целью на торжественное открытие статуи?
Мне хотелось влепить Тибору пощечину, но я лишь улыбнулась и взяла Пишту под руку.
— Пойдемте, я угощу вас вином. Они подтрунивают над вами, — продолжала я, наполняя ему бокал. — Эта бражка, как и всякая другая, прощупывает каждого новичка.
— Какое мне дело до ваших гостей? — воскликнул Пишта, пожимая плечами. — Этот бородатый — ваш муж?