Гал умел расшевелить членов кооператива; за два-три дня они разровняли обваловку рисовых полей, а на следующий день там уже работал трактор; даже самые равнодушные, недоброжелательные люди радовались, глядя на проделанную работу:
— А дело-то идет.
Тут, на рисовых полях, Шандору Ульвецкому впервые удалось заткнуть Яноша за пояс. Все члены правления участвовали в ночной работе. Ночь была лунной, красивой; Ульвецкий работал рядом с Яношем Галом, он стал нажимать что есть сил и к утру обогнал соперника, оставил его далеко позади. В таких случаях никто не выдерживал соревнования с председателем: он не знал усталости, работал, как машина. Почувствовав свое превосходство, Ульвецкий развеселился, зайдя в сельмаг, сам выпил около литра вина и других угостил. А потом дома, сидя на крылечке, грелся на весеннем солнышке и, почти не закусывая, пил в одиночестве до позднего вечера. Да, сегодня выдался хороший денек, он обставил Яноша Гала. Лежит небось теперь дома без сил, а жена поясницу ему растирает…
Он мурлыкал себе под нос. Наступил вечер, затем ночь, а он все вертел в руке кувшин и самозабвенно напевал старую любимую песенку: «Продал десяток волов, денег в кармане полно; все прокучу до утра…» Поздно вечером к нему вдруг пришел отец. Сначала Шандор ему обрадовался, угостил вином; потом разозлился: как он осмелился прийти сюда? А если проведает, пронюхает кто? К чему это?
— Не кипятись, — сказал старик. — Я у тебя и двух раз-то не был с тех пор, как ты в кооперативе. А как председателем стал — и вовсе ни разу. А только долго ли еще будешь ты председательствовать?
И, по-стариковски шамкая, стал рассказывать, что живет он далеко и стар уж, а дошли до него слухи, будто звезда Шандора закатывается. И ему начеку надо быть: Янош Гал, говорят, нынче утром в город ездил, старые бумаги, касающиеся кооператива, в горсовете там взял, а для чего они ему?
Ульвецкий сначала не понял: бумаги, какие, к черту, бумаги? И зачем они ему? Вместо того чтобы отдыхать дома, усталый потащился в город? Старик лишь пожал плечами, — больше он ничего не знает и прошел пятнадцать километров, чтобы предупредить его: нет ли среди бумаг чего-нибудь, порочащего Шандора? Янош Гал, по всему видать, проверить хочет, что происходило в кооперативе в его отсутствие, когда Шандор заправлял там делами.
Ульвецкий мигом протрезвел, хмель как рукой сняло; он швырнул наземь кувшин, подойдя к колодцу, окунул голову в ведро и на себя вылил целое ведро ледяной воды, потом, переодевшись в сухое, пошел к Галам. Он даже не попрощался с отцом, пробурчал только:
— Пошли, пошевеливайся, я тороплюсь.
Было, верно, часов одиннадцать. Янош еще не спал, работал, сидя за кухонным столом.
— Бог в помощь, — приветствовал его Ульвецкий. — Ну, как дела? Над чем корпишь?
— Хорошо, что ты пришел, нам поговорить надо. Я отложу работу.
— А что ты делаешь?
— Да вот просматриваю кое-какие бумаги.
Ульвецкий, как загипнотизированный, смотрел на документы, которые Янош стал укладывать в ящик.
— Погоди-ка, не убирай, — хрипло проговорил Ульвецкий. — Давай помогу тебе, раз я пришел. Вдвоем быстрей кончим.
— О более серьезном деле потолковать бы надо.
— Ну, будет тебе, зачем запираешь от меня бумаги?
— Потому что ты целиком занят ими и не желаешь со мной разговаривать, — засмеялся Янош.
— Не покажешь, значит? Ну, ладно. Выходит, в кооперативе есть от меня секреты. А я понятия об этом не имел.
Янош догадывался, что он пьян. Лицо у Шандора было помятое, волосы мокрые, глаза запухшие, язык с трудом ворочался.
— Не придирайся, — сказал Янош. — Об этом я и хотел с тобой потолковать. Люди не должны думать, будто в кооперативе есть линия Ульвецкого и линия Гала.
— А что, так считают?
— Да, некоторые.
— Давай говорить начистоту. Если ты стоишь за меня, никаких двух линий нет. Если не за меня, — есть. — Тут Ульвецкий опомнился. Сдержал готовую прорваться злобу. И, положив руку на руку Яноша, продолжал: — Впрочем, оставим-ка это, дружище. Черт с ним, ерунда все это. Мы с тобой понимаем друг друга, работали вместе, были друзьями и останемся ими. Я пришел помочь тебе, давай-ка сюда эти бумаги, поднажмем и покончим с ними.