— Простите, она живет не в доме отдыха, а за развилкой дороги…
Туда я не пойду. Где живет Кати и кто она?
Следовало подумать, как спросить о ней. Не мог же я обратиться к дежурному с просьбой любезно сообщить мне, в какой комнате живет женщина по имени Кати, с которой я танцевал вчера вечером.
Встав под холодный душ, я почувствовал, как это хорошо, как восхитительно, насколько умнее становлюсь я от душа (я всегда считал, что источник душевных расстройств и болезней — это ненормальный образ жизни, к какому людей либо принуждают, либо они сами выбирают его из лени), тут же я сообразил, что о Кати можно разузнать у обслуживающего персонала, но пока это не срочно, а вот со снегом пообщаться необходимо тотчас же, немедленно.
Зазвонил местный телефон.
— Алло, — мокрый, я выскочил из-под душа.
— Господин главный врач, вас просят на третий этаж в двести первую комнату. Очень срочно. Печи.
Дежурный не договорил, трубку выхватил Печи. Он нервничал.
— Говорит Печи. Привет, прости, пожалуйста, что так рано бужу. Если можешь, подымись сейчас же сюда.
— Через две минуты, я только что вылез из душа.
Спустя две минуты я был там. Сердце сильно билось, но я приписал это тому, что взбежал по лестнице. Постучал — молчание. Еще раз постучал — никакого ответа. Открыл дверь — Эржи лежала на постели с закрытыми глазами. Мужа в комнате не было.
Разве мне одеться быстрее, чем ему подняться на два этажа? Я развеселился.
— Что с вами, милая дама?
Она открыла глаза, посмотрела на меня, слегка покачала головой: ничего.
— Собственно говоря, ничего, просто Ференц нервничает.
— Какой у вас месяц?
— Думаю, четвертый.
— Это первый ребенок?
— Да.
— Не надо водить машину. И слушать речи сумасбродов вроде меня. Вы ощущаете что-нибудь, кроме дурноты?
— Да нет… с меня вполне достаточно дурноты.
— Верно. По мне, лучше ногу отрезать, только бы дурноты не чувствовать… Нет болезни, которая сравнилась бы с минутной дурнотой! Какое у вас давление?
— Нормальное.
— Сердце тоже хорошее. Но вы излишне нервничаете. Знаете, мне не хочется давать вам успокоительное. Конечно, если хотите, я дам. Но считаю это глупостью.
— Я проснулась на рассвете, и мне стало страшно. Даже пот выступил…
— Знаю. Бывает.
— Вы очень меняетесь в роли врача, на себя не похожи, правда?
— Да нет, человек не меняется, всегда остается самим собой. И вы не стали другой из-за того, что теперь в положении, и я не стану другим, разве что вы меня обнадежите.
— Я спросила потому, что вы говорите со мной, как с ребенком, словно успокаиваете.
— Ну, чтобы еще и взволновать вас, скажу: я не стану вас обследовать. По-моему, ничего серьезного нет.
— Это меня не тревожит.
— Какого черта вы хотите, чтобы я обязательно вас встревожил?
— Я не хочу.
В этот момент вошел Печи.
Мы пожали друг другу руки, он вопросительно поглядел на меня, я ободряюще ему улыбнулся, словно речь шла о том лишь, как хорошо мы провели время после того, как он вызвал меня, потом я сел на стул и попросил у него сигарету.
— Да, да, — любезно промямлил он, не зная куда деть руки и ноги. — Да, прошу, пожалуйста. — И стал шарить по столу, хотя сигареты были у него в руке. — Только не знаю, как теперь… дым…
Я с удивлением уставился на него.
Вечером они оба курили, и Печи дымил немилосердно. Вот почему он не сразу сюда поднялся. Не осмеливаясь дымить здесь, он выкурил сигарету возле дежурного. Не предполагал, как видно, что я так быстро приду.
Я взглянул на Эржи:
— Закурите и вы.
— Нет, нет, — запротестовал Печи, — ей не надо… ей вообще вредно курить, и по моему непросвещенному мнению…
Я встал и потрепал лежащую на постели женщину по щеке.
— Конечно, курить не обязательно… Однако не разрешайте ему так нянчиться с вами.
Я протянул руку Печи.
— Все в порядке.
И, так как он тупо глядел на меня, потрепал его по плечу.
— Все в порядке. Никаких неприятностей, если не считать единственной, заключающейся в том, что твоя жена мне нравится и я бы охотно за ней поухаживал. Но по иронии судьбы это, как минимум, было бы неприятностью для меня.
— А… — Он не отпускал моей руки, цеплялся за меня, боясь остаться наедине с женой.
Ого, подумал я.
— А скажи… ты не думаешь, что… все же ты… специалист… и… горный воздух…
— Я ее не обследовал, но знаю, что ничего у нее нет.