— Подойди ближе.
Она все еще стояла в двух шагах от меня, помахивая часами. Немного подумав, она приблизилась еще на шаг.
— Нет. Я только принесла тебе часы.
— В благодарность позволь поцеловать тебе руку.
Она пристально поглядела на меня, подошла, положила часы на столик и протянула мне руку.
Я поцеловал руку с тыльной стороны, перевернул и поцеловал ее ладонь. Потом перецеловал каждый палец в отдельности. Поднял глаза, — она стояла передо мной — беспомощно, с непонятной грустью, и смотрела на меня.
— Сядь, — сказал я и потянул ее к себе на край постели.
Вспоминая сейчас эти минуты, я думаю, что даже пятнадцатилетний юноша не целовал женщину более целомудренно, чем я Эржи. Она не сжала рот, не закрыла глаза, смотрела на меня выжидательно. Я не притронулся к ней, придерживал только за плечо поверх шубки, хотя знал, что под шубкой ничего нет.
— Я понимаю, что принести тебе часы было сумасбродством, — сказала она, — но я не могла устоять. Так хотелось увидеть тебя еще! И я не хочу стать твоей, хотя сижу рядом на твоей постели. Нет!.. Если мы встретимся года через два или позже… я вспомню, что однажды пришла к тебе ночью, села на край постели и что мы друг другу чем-то обязаны. Честное слово, я этого не забуду! Но ты ведь не хочешь склонить меня к другому, правда?
— Эржи, это извращение!
— Все равно. Прошу тебя!
— Мне кажется, ты просишь слишком многого.
— Нет! Сегодня утром я видела, как дрожали твои руки. Ты не посмел меня осмотреть, потому что видел во мне женщину.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Почувствовала. У тебя выразительные глаза. Кажется, я влюбилась в тебя, но раньше мне нужно родить ребенка, а после родов — кто знает, что тогда будет?.. Заранее сама не знаю. Если и тогда буду верить в то, во что верю сейчас, разведусь с Ференцем. Наш брак не был плохим, но и хорошим не был. Я давно жду тебя, очень давно.
Пока она говорила, у меня мурашки бегали по коже. Все это она произнесла так легко и спокойно, глядя красивыми, умными глазами, что ответить ей было невозможно. Я снова взял ее руку, поцеловал. А сам лихорадочно думал.
Что, что мне сейчас предпринять? Чего она от меня ждет, зачем пришла ко мне? Можно ли верить тому, что она говорит? Правда ли это? Или она просто хочет соблюсти стиль? Нет, вряд ли, не верится. Но если она уйдет от меня так же, как пришла, это уже будет патологией… я имею в виду себя…
Словами тут ничего не добьешься.
Я с умилением вынул ее из шубки, словно пятнадцатилетний подросток, о котором раньше шла речь. Она позволила снять с себя шубку, только сдвинула брови.
— Считай, что я была твоей, и отпусти меня, — сказала она тихо и трезво. И погладила меня по щеке материнским жестом.
— Не могу я так считать!
Но я понял, что в противном случае проиграю. Этого мне не хотелось. В молодости, быть может, когда склонен лгать напропалую, лепетать бессмыслицу, унижать себя, льстить, просить, умолять, лишь бы заполучить женщину… Нет, увольте, мне за тридцать, для меня это не метод.
— Хорошо, буду так считать, — согласился я, когда она принялась чернить себя, назвала кривоногой, дурнушкой, только моя возбужденная фантазия вообразила, мол, ее прекрасной и желает заполучить во что бы то ни стало. У нее были прохладные колени, стройные, великолепные ноги, можно было лишь посмеяться над ее словами. Скажет тоже — кривоногая!..
Я прикрыл ее углом одеяла, потому что в комнате было прохладно.
— Хорошо, не будем больше об этом. Не хочешь, значит, не хочешь. Спи.
Так мы и уснули. Я к ней не притронулся.
10
Утром я проснулся первым и сначала не мог сообразить, где нахожусь. Обычный сумбур в голове перед пробуждением. Я посмотрел на окно — его не было на привычном месте, повернул голову — оно оказалось на другой стороне, кровать моя перевернулась или комната? Я пошевельнулся и почувствовал, что кто-то лежит на моем плече. Несколько секунд вспоминал — да, верно… вчерашняя вьюга, Эржи…
Я боялся шелохнуться, чтобы не разбудить ее, в комнату через окно проникало еще очень мало света.
Лежа так, я начал вспоминать вчерашний вечер.
— Спи, — сказал я ей, и она устроилась на моей руке, словно маленький ребенок. А я смотрел перед собой с раздражением, со злостью обманутого человека — не того я ждал! — и сердился. А теперь настало утро.
Эржи спала, тесно прижавшись ко мне, головой на моей вытянутой руке, лежала она почти на животе, зарывшись лицом в подушку над моим плечом — удивительно, как могла еще дышать. Я подтянул одеяло повыше, укрыл ей плечи. Так спят с первым своим мужчиной девушки, но никогда — опытные любовницы. Даже на самой широченной французской кровати — согласно правилам совместного сна — каждый старается немного отодвинуться, избежать близости другого тела, чтобы можно было вытянуться, разбросать руки, ворочаться, двигаться — во время сна цепляются лишь за того, кто нужен, кого не хотят потерять даже ценой любых неудобств.