"Кто в мире умер от любви..."
* * *
Кто в мире умер от любви, став прахом, став ничем?
Кто в мире умер от любви и вновь воскрес затем?
Кто, обойдя весь белый свет, любимую искал,
Искал упорно и потом пришел домой ни с чем?
Когда красавица взмахнет отточенным клинком,
Кто примет смерть от рук ее, как благо, как Ирем?
Когда на празднике большом ликует весь народ,
Кто стоном праздник омрачит, неведомо зачем?
О боже, я, Машраб, тебя о помощи молю.
Но чьи мольбы услышал ты и не остался нем?!.
"О красоте твоей мечтая..."
* * *
О красоте твоей мечтая, я изнемог, согбенным стал.
На торжище любви и муки я камнем драгоценным стал.
Моим соперникам кичливым, как перламутру, грош цена!
Кричу и плачу я в разлуке, юродивым, блаженным стал.
Огонь любви ожег мне сердце. Ох, как Машрабу тяжело!..
Он стал золою под ногами, ничтожным прахом тленным стал.
"Когда идешь ты на прогулку..."
* * *
Когда идешь ты на прогулку, играя дугами бровей,
Я, пес бродячий, прочь бросаюсь, спасаясь от твоих камней.
Другим ты даришь жизнь и ласку, приветный, нежный взгляд очей.
А мне ты стрелы мечешь в сердце, смеясь над верностью моей.
Для всех других ты добрый светоч, а для меня ты злая мгла!
Ты розовый кувшин слепила, и праздник твой расцвел, как сад.
Лишь я на празднике был лишним. Скажи мне, в чем я виноват?
Нет! Лучше мрак сырой могилы, чем этой жизни вечный ад!
Терзай, пытай, но подари мне, хотя б один приветный взгляд.
Увы! Врага ты пощадила, а друга смерти предала!
Завлек меня, связал, опутал твоих кудрей тугой силок.
Ты счастлива, живешь беспечно, не знаешь горя и тревог.
Другим — твоей любви отрада, а мне — худой молвы упрек:
С меня довольно. Сбросив путы, я покидаю твой чертог.
О, если б лаской ты Машраба заворожила, привлекла!
"Я в мир любви стопы направил..."
* * *
Я в мир любви стопы направил и стал несчастным бедняком.
И грудь моя для стрел — упреков мишенью стала в мире том.
Страдать устав, я возвратился в свой прежний мир, в свой старый дом,
Но в мире этом сердце снова затосковало о другом -
И я опять ушел из мира и думать перестал о нем.
Во мгле разлуки звал я друга, искал, стеная, — не нашел!
Чтоб рассказать о тяжкой муке, тебя, родная, не нашел.
Искал хоть месяца покоя, но даже дня я не нашел.
Искал лекарства, чтоб окрепла душа больная... Не нашел!
Тогда твой гнев я сделал другом и скорбь мою назвал отцом...
Твои уста подобны меду, глаза как солнца торжество.
Твой каждый взгляд — стрела несчастья, стрела для сердца моего,
Твое лицо — румиец знатный, а кудри — негры вкруг него.
Вот отчего я так терзаюсь, вот, о кумир мой, отчего
Мир сердца моего разбил я) все в нем поставив кверху дном.
Мне ночь печали стала братом и собеседником давно.
Беда охотится за мною. Я слезы лью, а ей смешно.
Моя тоска, твоя жестокость, сдружившись, стали заодно.
Все муки сердца превратил я в тугие крылья, чтоб оно
Могло, взлетев пурпурной птицей, достичь души твоей хором.
Я разорен, а ты в довольстве, о лучезарная моя.
Нет мне покоя! Нет покоя, в какие б ни забрел края.
О человек, когда ты хочешь достигнуть счастья бытия,
Терпи, хотя б из раны сердца лилась кровавая струя!
Кровь сердца моего собрал я, назвав ее любви вином.
Припав к ногам твоим, подумал: "Рабом ей стану с этих пор.
В кимвал любви ударю сердцем и звоном оглашу простор!"
Надев твой саван погррбяльный. подумал: "Лягу на костер".
Подумал: "Сделаю оружье, чтоб дать сопернику отпор".
И, взяв полу твоей одежды, вооружился топором.
Одна лишь ночь с тобой в беседе, один твой взгляд — и я готов
И веру, и обитель веры разбить на тысячу кусков!
Твои слова, мое томленье непостижимы для глупцов.
Здесь в слово каждое вложил я значенья многих сотен слов.
Чтоб не открылись наши тайны, чтоб не прослыл Машраб глупцом.
"У стен дворца моей любимой..."
* * *
У стен дворца моей любимой всегда бродить хочу.
Хочу терпеть ее обиды, рабом ей быть хочу.
Ее тропу моею кровью я обагрить хочу.
Ее любовь с моей любовью навеки слить хочу.
Глаза мои ее кудрями я исцелить хочу.