— Хорошо, что топор показали, — весело сказал Мышонок. — А то бы сделал он из нас жидкую кашу…
— Кто его знает… — Мне не хотелось думать о капитане плохо, хотя голос у него был свирепый и кулак заметный. А все ж — с чего бы ему ни про что, среди ночной реки, обидеть двух пацанов. Мало нам и без того досталось…
После парохода ложиться мы вовсе не решились. Можно бы, конечно, спать поочередно, но боялись мы: вдруг дежурного тоже сморит?
Теперь, когда до Сыктывкара с каждым поворотом становилось ближе и ближе, нам до боли не хотелось где-то застрять или разбиться по-глупому.
А, решили, потом за все отоспимся. Чтобы не уснуть, мы поддерживали огонь. За ночь изрубили и сожгли здоровую сухостоину, выловленную на реке еще днем. Огонь наш гудел и полыхал, отгоняя хмурую ночь и ублажая нас своим весельем и теплом. Как только глаза начинали закрываться сами собой, мы подталкивали друг дружку и начинали работать — то ли плот осматривать, то ли дрова рубить… Так и держались.
О чем только мы с Мышонком не переговорили за ночь! Даже петь порывались. Но какое это пение… Влажный ветер хватал и уносил наши слабые голоса, сами себя не слышали, а во все горло орать тоже неинтересно.
На другой день нас бесконечно долго несло мимо большого села. Сысола здесь так петляла, что пришлось нам плыть почти весь день. Мы то удалялись, то, сделав большой круг, вновь возвращались к селу. Одну древнюю часовенку, маячившую на высоком холме, встречали и провожали тринадцать раз. Говорят, это самое длинное село на всей коми-земле. А название у него самое короткое — Ыб.
Где-то в середине села, с высоченного берега, напали на нас мальчишки. Сначала они нараспев кричали дразнилку: «Дядьки с плотом, в полой вам, в полой вам! Дядьки с плотом, в полой вам, в полой вам!..»
Э-э, думаю, глупыши, сами бы разок в полое покрутились — другим бы не желали. Типун вам на язык, мальцы…
Потом дразнилки им показалось мало, и начали они швырять в нас камнями. Особо старался высокий парень лет шестнадцати: его камни-голыши пролетали со свистом — заденет, убьет. Ему-то совсем бы совестно, здоровый дурак! Однако пришлось запрятаться в шалаш. Мышонок пробовал отстреливаться, подбирая застрявший меж бревнами камни, но я отсоветовал: паршивую собаку дразнить — только лаю накличешь. Тем более нам в них кидать — снизу вверх, а им с кручи ловчее.
Подумалось мне — а ведь парни злятся на нас из зависти. Мол, такие же мальчишки, а вон какой плотище плавят, мужское дело делают. У них и дразнилка старая, на мужиков-сплавщиков рассчитана. Завидно, ясное дело. Им, самое большее, навоз приходится возить на смирном мерине… Тут неволей позавидуешь… К тому ж, по рассказам, в этом селе испокон веку драчливый народ живет.
Между тем ветер, вот уже сутки набиравший силу, достиг, кажется, наивысшей точки. Разгуляться ему здесь простора хватало — пойма Сысолы стала широкой и гладкой, вешняя вода сровняла все неровности. Вся беспредельная река загорбатилась мрачной волной. И плывем мы не как раньше, теперь уж не кажется, будто стоишь на месте. Плот наш дергается, стонет, как тяжелобольной.
Ветер настойчиво жмет нас к правому берегу, где зазеленевшей гривой выступает из воды ивняк. Мы напугались, видим — там песчаная коса, а значит, и мель. Живо с Мышонком разобрали оба шалаша, на его плоту и на моем, чтобы ветру не за что зацепиться было, — и начали упираться шестами. Но ветер сильнее, он надвигает плот на наши шесты, успевай только выбирать их для следующего упора…
Ивняк все ближе, ближе, и река под нами все мельче, мельче…
Сейчас с разгону нанижет нас на кусты, и попробуй выберись оттуда. Тем более — полая вода ненадежная, каждый час может пойти на убыль. Тогда мы с Мышонком решились на последнее: скинули одежду, взяли в руки короткие крепкие ваги[6] и спрыгнули в воду. Мне вода была по грудь. Мышонку — по плечи.
Стали мы упираться вагами, принимая всю тяжесть плота на плечи. И плот сразу почуял, что наша сила стала раз в десять больше. Сначала нам было очень зябко, но так мы напрягались, так толкали и отжимали плот от берега, что вскорости забыли про холод. Взяли мы с Мышонком плот на себя и так и шли по мелководью, пока не миновали отмель. Вылезли из воды, когда совсем осталось близко до крутяка…
Стуча зубами, сварганили кипяток, согрелись кое-как. Плот наш, ударяясь о берег, не спеша плыл под крутяком. А что будет, если вдруг на этой стороне начнется новая отмель? Больше ведь нам не выдюжить сегодня… не железные ведь… Подумали мы с Мышонком и решили не пытать судьбу. В удобном месте привязали плот к толстой сосне, росшей почти на самом гребне берега. Трос держал хорошо, тем более ветер крепко ему помогал, прижимал нас к берегу.