— Блажь и больше ничего, — отозвалась теща. — По нынешним временам моторка тысяч в пять золотых крон станет.
И все заговорили разом, обращаясь отчасти к Берци, отчасти ко мне. Только беженец ни гугу. Сидит себе и молча перекладывает, пересчитывает сигареты.
Берци подождал, пока шум приутихнет, и произнес с достоинством, почти торжественно:
— Во-первых, позвольте вам заметить, что вы ошибаетесь. Моторка не пять тысяч стоит. За пять тысяч золотых крон «Болиндер» можно купить с дизельным двигателем и калильным зажиганием, первоклассный американский «Эвайнруд», отличный немецкий «Люзерн» или даже «Эрц», восьмицилиндровый, с каютой люкс. Мне же ничего такого не нужно, позвольте вам заметить. Мне и лодки с подвесным двухцилиндровым бензомотором достаточно, в пять-шесть лошадиных сил. Такие сейчас даже в рассрочку продаются, на двенадцать месяцев. Это ребенку малому известно.
Вижу, дело серьезное. Куда серьезнее, чем я ожидал. Особенно осведомленность эта, техническая подкованность меня сразила.
А Берци достал прейскурант и, расстелив передо мной, стал на засыпанной табачными крошками газете набрасывать карандашом внешний вид подвесного двухцилиндрового бензомотора в пять-шесть лошадиных сил.
Объясняя, он даже захлебывался и слюнки глотал.
Меня все это немножко озадачило. Опять, очень тактично, стал я допытываться, откуда у него эта непонятная страсть? Выяснилось, что ни во флоте, ни в речной охране Берци в войну не служил, моряков у него в роду нет — ни по восходящей линии, ни по нисходящей, спортом он не занимался и на моторке в жизни не ездил. Просто загорелся вдруг этой идеей — да так, что нипочем не хочет и не может от нее отказаться.
Семейный совет, уже бесчисленное множество раз обсуждавший и отвергавший его причуду, нетерпеливо слушал мои спокойные вопросы. То и дело снова вспыхивала перепалка.
— Уперся, как осел, — восклицала тетушка Вейгль. — Нечего попусту на него и порох тратить.
— Осел ты, — вторила жена. — Слышишь? Упрямый осел.
— Дурь эта его ослиная, — кивала и теща.
А я, по мере сил стараясь отвести от Берци град оскорбительных попреков, утихомирить страсти, продолжал его хладнокровно убеждать, применяя так называемый сократовский метод рассуждения.
— Ну хорошо, Берци, ладно, — говорил я. — Предположим, ты уже купил лодку.
— Так ему и позволили, — вскинулась тетя Вейгль.
— Это только предположение, дорогая тетушка, — объяснял я. — Предположим, ты даже и деньги выплатил.
— Откуда это он выплатил? — перебила теща.
— Я и не говорю, что выплатил, — спешил я рассеять недоразумение, — предполагаю только. Так вот, предположим, хотя, понятно, не допустим, что лодку ты уже купил и долг выплатил. Что ты с ней будешь делать?
— Как что? — опустив глаза, нервно переспрашивал Берци. — Плавать.
— Ладно. Но где?
— По Дунаю, — пожимал он плечами. — Где все, там и я.
— Прекрасно. Но для чего, с какой целью? — продолжал я добиваться с молчаливого одобрения заинтересованного семейства. — Что ты, утопающих хочешь спасать или самоубийц? Или грузы перевозить и экскурсантов? Может, свой перевоз откроешь? Блестящие виды на будущее. Или в гонках собираешься участвовать, рекорды Европы ставить?
— Нет, зачем, — с чуть заметной досадливой усмешкой возразил Берци.
— Отлично. Словом, для собственного удовольствия хочешь кататься?
Берци встал и, не отвечая, смерил меня взглядом с головы до пят.
Не смутясь, я пошел дальше, стараясь ему втолковать, что это слишком дорогое увлечение: даже у миллионеров, магнатов, банкиров, которых я знаю, моторных лодок нет, и вообще вряд ли в наше время найдется, ни у нас, ни где угодно, чиновник двадцати шести лет с четырьмя детьми, имеющий моторную лодку. Берци слушал рассеянно, потом обронил свысока, с глубоким убеждением:
— А все-таки это замечательно.
— Что замечательно? — полюбопытствовал я.
— Когда своя моторка есть.
Тут гвалт достиг высшей точки. Все орали наперебой, ругая Берци на чем свет стоит. Даже неразговорчивый эрдейский беженец вышел из себя. Хватил изо всех сил кулаком по столу, вскочил и возбужденно принялся ходить взад-вперед, заложив руки на спину.
— Вот, полюбуйтесь! — рявкнул он, яростно сверкая глазами. — Что он, по-вашему, нормальный? По-моему, просто ненормальный.
Посредничество мое, таким образом, не увенчалось особым успехом. Тетушка Вейгль, приходившая к нам стирать каждый месяц, еще больше укрепила меня в этом подозрении. Берци, по ее рассказам, из кожи вон лез на службе, во всем себе отказывал — в платье, кино, развлечениях, об одной только моторке мечтал. И никто и ничто не могло выбить эту дурь у него из головы.