Наши расчеты оправдали себя. За десять лет мы наскребли немного деньжат. Но, как назло, опять вышла помеха. Вот так всегда — что-нибудь да помешает. Два года назад умер бедный мой свекор. В прошлом году я должна была сделать операцию: гнойный аппендицит. А летом у мужа в бассейне вытащили семьдесят четыре пенгё.
Но вот наконец мечты наши исполнились. Мы переехали на новую квартиру. Квартира чудесная. Такая, как нам хотелось. Солнечная, светлая, уютная, окнами на улицу, с видом на будайские холмы, к тому же на южную сторону, на южную, представляешь? Огромные окна. Чуть ли не с дверь величиной. Солнце светит в них с самого утра, и мы до вечера купаемся в его лучах. Поначалу мы от радости ни есть, ни пить не могли, знай себе бегали из одной комнаты в другую, туда-сюда, туда-сюда, точно сумасшедшие. Никак не верилось, что жизнь может быть такой замечательной.
Я целыми днями прибиралась, устраивалась. После таких переездов всегда обнаружится еще какая-нибудь картинка, которую хочется пристроить, или драная занавеска, которую еще вполне можно повесить. Ну, и на днях все-таки управилась, как раз к полудню. Брожу одна по квартире и любуюсь на чистоту и порядок. Подошла к зеркалу. До сих пор я даже мельком в него не заглянула, носилась как угорелая, грязь разгребала. А тут в первый раз увидела себя. И испугалась. Господи, сколько же у меня морщин, какая же я страшная! А седых волос сколько! Впрочем, ничего удивительного, дорогая. Мне ведь в апреле тридцать восемь.
Когда я в ту дыру попала, мне было двадцать шесть. Двенадцать лет прошло, покуда сюда переезжали.
Там, бывало, не очень-то себя в зеркале рассмотришь. Да и некогда.
А здесь тоже вряд ли стану смотреться. Думаю, и не захочется. Уж слишком здесь светло. Зеркало так и сияет. Я попробовала перетащить его куда-нибудь в угол. Да что толку. Под глазами — сплошные морщины. Постарела я. И знаешь, так я в тот день расстроилась. Захотелось обратно в старую квартиру. Вот ведь каков человек. Угоди-ка ему.
За обедом я пожаловалась мужу. «Э-хе-хе, дитя мое, — сказал он, улыбаясь, — кабы вместо молока да сплошь сливки…» Он посмотрел на меня задумчиво и нежно. Тогда я рассмеялась и по обыкновению ему ответила: «Розы без шипов не бывает».
Ведь мы, знаешь ли, всегда утешаем друг друга такими вот дурацкими мудростями.
В этом — я уже говорила — нам нет равных…
1930
Перевод С. Солодовник.
КИТАЙСКИЙ КУВШИН
Ты не знаешь историю с нашим кувшином? Могу рассказать, дорогая. Она тоже довольно забавна. Но ты и в самом деле ее не слыхала? Я, видишь ли, не раз ее рассказывала в разных компаниях. Боюсь, уже и не получится у меня как следует.
Последнее время, когда случается заговорить о кувшине, сама замечаю, что просто тараторю, словно затверженный урок. Время идет, слова как-то изнашиваются. И уже перестаешь чувствовать, что́ стоит за ними. Ищешь какие-то новые слова, только бы не употребить прежние, избитые, да эти-то новые подчас будто неживые, пустые, фальшивые.
Ну, во всяком случае, если вспомнишь, прерви меня тотчас. Как подумаю, что рассказываю какую-нибудь историю во второй раз, становится не по себе. Так сразу и вспыхну — боюсь, что надо мной посмеются. Хотя, казалось бы, ну чего же стыдиться? Ведь решительно все только про то и говорят, что с ними случалось. О другом-то говорить трудно. А краснеть оттого, что мы ошиблись в выборе слушателя и он уже знает нашу историю, — просто глупость. Собственно, тут можно досадовать лишь на то, что рассказ наш недостаточно артистичен. Разве не так? И все-таки мне было бы неприятно…
И еще одно обещай мне. Надоест — скажи сразу. Рассказ-то длинный. Договорились? Ну, хорошо. Попробую.
Словом, был у нас кувшин, китайский кувшин из белого фарфора. Вот такой высокий. Мне по грудь, веришь, вот досюда. На старой нашей квартире он стоял в самом темном, заплесневелом углу — я тебе про тот угол в прошлый раз рассказывала, — в столовой возле окна, справа. Нет, ты этот кувшин не видела. Не могла видеть. В нынешней квартире его уже нет.
Это была фамильная реликвия. Мой муж унаследовал кувшин от дядюшки из Шопрона, а тот, когда-то давным-давно, от своего венского родственника. Единственное, что мы получили в наследство. Единственная вещь, не заработанная нами в поте лица, доставшаяся просто так: это было сокровище, легендарное сокровище в нашей не менее легендарной нищете.