— А сколько запросишь?
— Триста крон.
— Таких денег у меня не наберется, милый братец. Но две сотни я готов уплатить со всем моим удовольствием.
— Сожалею, однако же уступить никак не могу.
Торг затянулся, покуда старики не скинулись на паях и не приобрели за три сотни крон последнюю деталь гардероба Фери — его монокль. Цыгане грянули туш.
Молодые люди купались-плескались в шампанском. Старики втихомолку потягивали вино.
В десять утра Фери обратился к ним со словами:
— А вы чего не пьете? Иль вино у вас кончилось? Прошу!
И он незамедлительно отправил им две бутылки шампанского, однако с условием, что получит взамен свою шляпу. Так, постепенно, он выкупил обратно весь свой гардероб. В одиннадцать часов Фери был облачен с головы до пят и монокль опять поблескивал у него в левом глазу. К тому времени обе компании, поскольку теперь меж ними не было никаких расхождений, воссоединились и принялись за общим столом распивать шампанское до полудня.
В полдень, когда ударили в колокола и звон их мощным, медным гулом прокатился по ослепительному небосводу, ошеломленным взорам изысканной, надушенной публики, расходящейся по домам после обедни, предстала следующая картина: впереди катила бричка, где в обнимку восседали Ласло Сэл и Фери Вицаи, а за ними в знойных облаках алфёлдской пыли, в раскаленном самуме южного края, на нескольких повозках неспешно тянулась и остальная компания, с цыганами позади, чтобы за городом, на хуторе Ласло Сэла, продолжить столь недурно начатое и еще отнюдь не законченное веселое застолье.
1935
Перевод Т. Воронкиной.
СЧАСТЬЕ ИЛОНЫ КАШИ
Семейство Лаки выписывало ежемесячный журнал «Улыбка».
Илона, прислуга, прибирая утром квартиру, перелистывала «Улыбку». С вялым любопытством разглядывала картинки. И по большей части их путала. Наводнения похожи были на народные празднества, освящение судов — на кораблекрушения, всемирно почитаемые государственные мужи — на объявленных к всемирному розыску преступников.
Больше всего интересовали ее кроссворды. За шесть лет, что служила она в Пеште, Илона приобрела уже некоторый опыт в решении их, а вместе с тем и определенные познания. Никогда не изучая сколько-нибудь основательно географию, естественные науки и литературу, она знала, что Лиссабон — главный город Португалии, что радий — элемент и что знаменитый французский писатель XIX века, чья фамилия начинается на «з», а заканчивается на «я», может быть только Золя.
Однажды июньским утром она натирала навощенный пол, танцуя взад-вперед под радиомузыку, и между делом ломала голову над новым кроссвордом из «Улыбки». Время от времени она останавливалась и вписывала еще словечко в маленькие квадраты. Белых квадратов становилось все меньше, поле кроссворда понемногу чернело, и к тому времени, как она покончила со столовой, не хватало лишь двух слов — реки в Испании и английского поэта XVIII века. Одно она спросила у хозяйки, другое в полдень подсказал ей молодой барин. Она аккуратно вписала и эти слова в крошки клетки, затем по отмеченным точками линиям вырезала кроссворд из журнала и на следующий день, по дороге на рынок, отправила его в редакцию.
И почти позабыла о нем. Она не впервые решала кроссворды. Уже четыре-пять раз посылала решения в редакцию. Каково же было ее изумление, когда первого июля, размахивая только что полученным номером «Улыбки», на кухню влетел молодой барин с воплем:
— Илона, Илона, Илона!
Она как раз поджаривала на электрической жаровне ломтики хлеба к завтраку и никак не могла взять в толк, с чего поднялась суматоха: за спиной барчука топтались уже и хозяин Лаки с женой, все в один голос громко кричали невпопад, перебивая друг друга, и показывали на журнал:
— Поздравляю, Илона… Вот уж счастье, так счастье… Вы выиграли, выиграли… Не понимаете?.. Вам досталась премия за кроссворд. Опять не понимаете?..
Все закружилось перед Илоной. Она и вправду не понимала. Тогда ей объяснили, что «Улыбка», беря на себя все расходы, предоставляет ей возможность отдохнуть с первого августа по первое сентября, покупает ей билет второго класса в оба конца и, кроме того, дает пятьдесят пенгё карманных денег. Илона кивнула, мол, теперь поняла. Однако все еще не понимала.
Только видела в «Улыбке» имя и фамилию, напечатанные огромными наклонными буквами:
Илона Каша — это она. Илона села на скамеечку для квашни, чтобы немного прийти в себя.