Вспомнил Славко свою несчастную Мицику, вспомнил и то, что все уже кончено, пути к отступлению отрезаны! Свершилось! И на него нахлынула черная волна безысходного, гнетущего отчаяния, его охватило бешеное желание сдернуть скатерть, рвануть ее изо всех сил и грохнуть об пол чаши и блюда, цветы и торты — пусть катятся к черту проклятые угощения, а заодно и вся хмельная компания! Славко хотелось остаться одному, совсем одному со своим неизбывным горем и вволю наплакаться.
— Что это вы, мой милый, так печально вздыхаете, словно все корабли потонули? — обратился доктор Анджелко к молодому священнослужителю. — Ничего не потеряно, все идет отлично! А ну-ка! Вот вам! Опрокиньте стопочку! Ваше здоровье… — и он благосклонно потрепал Алоиза по плечу своими влажными, мягкими, словно набитыми рыхлым несвежим мясом, руками и чокнулся с младенцем Христовым.
— Это великий день для вас! Неповторимый! Пройдет эдак десяток-другой годков, и только тогда вы сможете оценить по достоинству значение того, что сейчас происходит. Ваше здоровье! Помните слова Овидия: Forsan et haec olim meminisse iuvabit[13].
Да! Не всякий наделен даром столь мудро и лукаво воспринимать жизнь, как это умеет пресвитер церкви Блаженной Девы Марии, обладающий искусством цитировать Овидия и Святого Фому с беззастенчивостью присосавшегося полипа. Посмотрите внимательно на этих людей, что подвизаются охотнее всего на военном, чиновничьем и духовном поприще. Разве не напоминают они вам кошку или улитку? Попробуйте сбросить их с любой высоты — они не разобьются, благополучно упадут на лапы, а, если нет лап, своевременно спрячутся в раковину. Нет такой щели, сквозь которую не пролезли бы эти двуногие твари в теплое местечко, в укромный уголок, а там уж они свернутся клубочком и, мурлыча, начнут прясть пряжу безбедного существования по возможности на высоко взбитых мягких перинах.
Пресвитер церкви Блаженной Девы Марии доктор Анджелко Гринтавец лезет все выше и выше по ступенькам карьеры, будто скачет по столбовой дороге на перекладных от станции к станции; и никто не знает, где закончится его путь и каких высот он достигнет. Доктор обладает талантом безошибочно определять, с какой стороны дует ветер. Он никогда не связывался с легкомысленными и пустыми старчевичанскими[14] обществами, зато с успехом окончил будапештскую Академию «Сзент Имре» и там, в Пеште, будучи еще юным священником, написал культурно-историческое изыскание о связях эстергонского епископата с деятелями Хорватии, затронув в нем и некоторые дипломатические вопросы. Его труд провозгласили (надо сознаться, причины этого остались неизвестными) знаменем мадьяронских[15] церковных кругов, а сам доктор Анджелко был послан в Рим.
Таким-то образом в свои сорок четыре года господин доктор стал кавалером железной короны, обладателем двух высоких иностранных наград и пресвитером церкви Блаженной Девы Марии. И более того, стоит только коснуться вопроса о преемнике великого владыки епископа Джаковица, нашего благодетеля, как весь город, да и Каптол сходятся во мнении, что жребий, несомненно, выпадет высокообразованному и блистательному доктору Анджелко. Ходят упорные слухи, что доктор Гринтавец готовит новый фундаментальный перевод Библии. А недавно были опубликованы любопытнейшие работы доктора о неосхоластике в свете учения Канта и дарвинизма, где он со всей страстью обрушился на пресловутый материализм, скомпрометированный, однако, новейшими открытиями, после чего в баварской неокатолической газете появился обзор, автор которого утверждал, что статью доктора следует высечь золотыми буквами на мраморных скрижалях, как заповедь католицизма.
Спору нет, доктор Анджелко — мыслящий и чрезвычайно серьезный ученый, но самое замечательное состоит в том, что его преподобие ухитряется еще и пожить в свое удовольствие, как истый эпикуреец. Доктор, например, обожает цветную капусту и спаржу, и даже зимой в его оранжерее вызревают эти овощи. Из алкогольных напитков доктор предпочитает виноградные вина и тонкие ликеры; из компота он вылавливает одни ягоды; а пять лет тому назад так называемое «высшее общество» без конца судачило о пикантном приключении доктора с некой баронессой. Шептались, будто бы эта самая баронесса отравила своего мужа, и одно время казалось, что не сносить доктору Анджелко своей многоуважаемой и представительной головы. Однажды ночью в особняк его преподобия бросили бомбу, но взрыв причинил самый незначительный ущерб жилищу доктора: сорвало лишь массивную дверь да полопались стекла. Все остальное осталось целехонько. Никто не знал, чья это работа: то ли действовала рука оппозиции, которая ненавидела доктора за то, что он, будучи действительным членом са́бора, стоял на промадьярских позициях и ратовал за присоединение Междумурья[16] к Мадьярскому епископату, что шло вразрез с интересами народа; то ли это были проделки либералов, которых ядовитый доктор Анджелко громил в своих проповедях. Поговаривали, что покушение подстроено самим духовенством Каптола, ибо оно не в силах было сносить непристойное поведение баронессы, которая открыто жила в особняке его преподобия и разъезжала в экипаже, предназначенном исключительно для духовных лиц. Одно остается непреложным фактом: после сенсационного скандала баронесса исчезла. Однако волны от взрыва этой злосчастной бомбы, казалось, грозили разрушить блистательную карьеру Анджелко. Дела его здорово пошатнулись, но случай и тут помог счастливцу: неожиданно он был послан в Аргентину с поручением обследовать находящиеся там хорватские католические колонии. Вернувшись назад, доктор имел аудиенцию у толедского кардинала, в результате чего грудь его украсилась испанским и австрийским орденами и акции доктора стремительно поднялись.
14
Старчевич, Анте (1823—1896) — мелкобуржуазный хорватский политический деятель, организатор «Партии права», боровшейся за национальную независимость Хорватии.
16
Междумурье — область, расположенная на северо-западе Югославии, между реками Мурой и Дравой.