Прием ему неожиданно был оказан любезный, на что он и не надеялся. Видимо, Иван Викулович посчитал, что младшая племянница сделала выгодную партию. Будет принята в лучших домах Петербурга. У мужа имение в Финляндии, сто десятин леса. В умелых руках это капитал. Он не скрывал желания познакомиться с супругом Лизаньки и кое-что посоветовать, на большую ногу требуется поставить задуманное дело. Не проживать, а наживать деньги. У Морозовых эта заповедь крепостного крестьянина Саввы Васильевича передается из поколения в поколение.
Радость за устроенную судьбу племянницы не помешала Ивану Викуловичу мгновенно преобразиться в главного директора товарищества, хитрого коммерсанта, едва Шестернин завел разговор о продаже доли Елизаветы Павловны. «Товарищество не прочь купить ее пай, — сказал Иван Викулович, — но дела сейчас идут не так, как бы хотелось».
Расставленные прожженным коммерсантом сети Шестернин хитро обошел. Он сделал вид, что не торопится с продажей пая, его доверительнице нет смысла терять большие деньги, она повременит до лучшей поры. Серьезное ведение дела понравилось Ивану Викуловичу.
Далекая от коммерции Лизанька удачно нашла поверенного, во всем, чувствуется, супруг его племянницу направляет. Он просил Шестернина бывать в конторе, надеется, что на поправку пойдут дела в товариществе мануфактур.
«Неделю после этого я не показывался на Варварке, — писал Таратуте Шестернин, — испытывал характер Ивана Викуловича. Толковый он коммерсант, понял, что на кривой меня не объедешь, по тридцать рублей накинул на акцию. „Лизанька своя кровь, Верина дочка, а то бы я ни рубля не прибавил“, — располагающе говорил он. Хорошо мы с ним поторговались и разошлись ни с чем».
— Продавал бы скорее, — вырвалось у Елизаветы Павловны, — дядя вряд ли дороже заплатит за пай.
— Деньги не наши, Николай Павлович на революционные дела их отказал, в партийную кассу должно сполна поступить наследство, — возразил Таратута. — Шестернин дальше пишет, что опять навестил Ивана Викуловича, пожестче поторговались, на десятку акции стали дороже. По-моему, поверенный разумно поступает, в партии каждый рубль расписан. Еще сообщает Шестернин, что Екатерина твоя не торопится передавать свою долю, жадность ее обуяла.
— Отдаст, не ее же эти деньги, — говорила Елизавета Павловна. — При мне Андриканис был в восторга, что так остроумно обошли жандармерию и непрошеных наследников: меньшевиков, эсеров.
— Тогда деньги еще не поступили на счет супруги Андриканиса, — буркнул Таратута. — Хотя они и чужие, а отдавать жалко.
Александр Михайлович спешил получить документ о бракосочетании. В департамент полиции в Петербурге поступили агентурные сведения, что Елизавета Павловна Шмит фиктивно вышла замуж за дворянина Игнатьева, подосланного небезызвестным Красиным.
Узнал об этом и Красин. Он поторопил Шестернина с продажей акций, тем более что в торге он довел цену до тысячи девяноста девяти рублей за акцию. На последнем свидании Иван Викулович, осеняя себя двуперстным крестным знамением, клялся, что хоть поверенный Лизаньки мужик хитрый, прижимистый, но больше он у него ни копейки не выторгует. Цену за пай взял наивысшую.
Продав долю младшей сестры Шмита товариществу мануфактур, Шестернин нанял на Варварке извозчика и минут через пятнадцать был на Кузнецком мосту в отделении Лионского кредита и сразу перевел в Париж 190 000 рублей золотом.
Со второй половиной наследства Шмита произошло то, чего опасались. Андриканис оказался человеком корыстным. Он настраивал Екатерину Павловну, чтобы она присвоила половину наследства старшего брата и около ста тысяч, вырученных от продажи магазина на Неглинной улице и ликвидации дел мебельной фабрики.
Жадность и корысть настолько ослепили Андриканиса, что он вышел из социал-демократической партии, лишь бы удержать обманом захваченное золото. Состоялось решение подпольного третейского суда о наследстве Николая Шмита, после чего Екатерина Павловна передала в партийную кассу лишь незначительную сумму.
Для Шестернина на этом дело о наследстве Шмита не закончилось. По приезде в Париж он узнал от Таратуты, что Ленин его очень благодарит за хлопоты и хотел бы повидать.
Владимир Ильич и Надежда Константиновна снимали маленькую недорогую квартиру, в комнате была простота и чистота русской деревни — столы, скамьи и некрашеные табуретки. Много книг. Шестернина и Таратуту усадили пить чай с баранками и вареньем. Владимир Ильич был в хорошем настроении, добродушно подтрунивал, как поверенного большевиков провел авантюрист Андриканис.