— Сомонный центр! Где наш флаг?!
В тот же миг подняли флаг, кто-то затянул «Молодежную», ее сразу же подхватили остальные, но и здесь настроение у Дамдина не поднялось. Более того, с детства родной ему сомон показался холодным и неприветливым. И ему захотелось уехать отсюда куда-нибудь подальше. Он не мог избавиться от какого-то странного ощущения собственной ненужности, словно его отстранили от любимого дела, без которого он не мог жить.
Дамдин пробыл дома три дня. За это время он рассказал матери об аймачном центре, вырезал из купленных журналов и альбомов все, что возможно, и украсил картинками юрту, но тем не менее на душе у него было неспокойно.
Все дело в том, что он сказал матери, будто этими журналами и альбомами наградили его в аймаке, а на самом деле он их купил сам, да еще при этом подзанял денег у знакомого. Теперь он очень боялся, что ложь может открыться.
На четвертый день после возвращения из аймачного центра Дамдин оседлал скакуна, присланного ему Цокзолом, и прямиком отправился в его айл.
Глава шестая
Вот уже несколько дней солнце палило нещадно и дул горячий, жгучий ветер. Аратам нелегко приходилось в такую жару, и при встрече они только и говорили о погоде.
Большинство считали, что наступает длительная засуха, от которой вся трава может высохнуть, и тогда уже негде будет пасти скот. В подтверждение они указывали на ветер, который все время менял направление вслед за солнцем. Другие же, наоборот, говорили, что это признак предстоящих дождей.
Однако жара не спадала, и молодая трава начала увядать. Верблюды все чаще скучивались и стояли против ветра, но ни один айл не стал менять места кочевки.
Прошло уже десять дней, как Дамдин приехал к Цокзолу. Он, как и раньше, все здесь считал своим и говорил «наш табун», «наши верблюды», «наши овцы».
Работы у него здесь хватало. Кроме того, что он пас табун и присматривал за верблюдами, успевал помочь и женщинам по хозяйству.
Как-то в ветреный день Дамдин помог подоить овец, а сам отправился за верблюдами, которые были выгнаны на пастбище еще утром. Он ехал, стараясь держаться бугорков и возвышенностей, и вскоре достиг местности Их-Баян, потом поднялся на возвышенность Тасархай-Уха и стал озираться вокруг.
На склоне Хоер-Баян паслось много скота. Хорошо были видны и верблюды. «Наши, видимо, тоже там… Ветер-то с утра дул юго-восточный… Вряд ли они изменили своей привычке держаться ветра», — подумал Дамдин и повернул коня в ту сторону.
Спустившись с Тасархай-Уха, остановился. Перед ним протянулась широкая полоса земли, покрытая сухой щебенкой. Сначала он хотел пересечь ее, но вдруг свернул и поехал по краю, то и дело посматривая на землю, словно зверь, напавший на след жертвы. Дамдин вдруг вспомнил, что именно в таких местах растет ластовень, и решил поискать его.
Гобийцы любят лакомиться ластовнем. У него сладкий молочного цвета сок, а листья похожи на ивовые. Хангайцы — те, кроме черемухи, голубицы, кислицы и дикой сибирской яблони, никакой другой ягоды не признают. Гобийцев же трудно убедить, что есть лучшие ягоды, чем хармык[28] и ластовень. Вкуснее всего ластовень, когда он молодой. Кусты его растут в основном на каменистой почве.
Дамдин, спешившись, набросился на ягоды, потом стал собирать их в подол дэли. В свое время он так потерял много бичей и кнутов и поэтому на сей раз предусмотрительно закрепил кнут за поясом: ему вовсе не хотелось, чтобы Цокзол на него злился.
Если сразу съесть много ластовня, то кончик языка начинает сильно жечь. Может появиться и рвота с пеной. Стоит ли говорить о том, что Дамдин этими ягодами не раз объедался. Сейчас он был осторожен. Поел совсем немного, но зато набил ими всю пазуху и вскочил в седло.
Дамдин хорошо знал, что ластовень очень любит Улдзийма, и ему давно хотелось обрадовать ее. Он объехал все места, где могли расти эти ягоды. Здесь их оказалось много.
Дамдин настиг своих верблюдов у холма Баян. Они, спасаясь от зноя и жажды, шли против ветра, словно на поводу. Дамдин обогнал их и преградил дорогу вожаку. Все остановились мгновенно, будто это был верблюжий караван. Признав хозяина, они нехотя повернули назад и стали обильно сыпать помет, выражая свое недовольство.
— Так и знал! Думали, что завтра уже будете за перевалом? Нет! Пока Дамдин здесь, никогда этого не будет! Да и кто вам даст такую свободу?! Чу! Пошел! — кричал на них Дамдин.
Верблюды, будто поняв его, дружно зашагали вперед.