Говорят, русский солдат то ли в благодарность за то, что отец Хоролсурэна уделил ему внимание и согласился быть его секундантом, то ли в знак того, что больше всех с ним подружился, — этот Нэхийт, или Никита, уезжая, оставил отцу Хоролсурэна своего дареного коня. После этого случая в регистрационной книге нашего сомона появилось новое имя. Это имя непременно упоминалось в период заготовки шерсти и волоса и учета сельскохозяйственной продукции. Отец Хоролсурэна, сдавая весной в кооператив шерсть и волос, неизменно говорил:
— Сдаю шерсть и волос с коня Нэхийта!
А когда переписывали скот, он напоминал:
— У нас ведь пасется еще конь Нэхийта, вы смотрите не забудьте об этом.
Годы шли, лошадка подросла, и ее стали регистрировать уже как взрослого коня.
Отец Хоролсурэна, конечно, надеялся, что русский борец еще раз приедет на надом. И тогда он расскажет Никите, что бережет его коня и каждый год исправно сдает с него шерсть и волос.
Этот чистосердечный человек хотел заверить своего русского друга, что помнит и уважает его. Мне подумалось, что русские солдаты, одолевшие дороги войны и приступившие к мирному труду, показали моим землякам, что они их лучшие и верные друзья, ведь подлинная дружба проявляется чаще всего в повседневных делах.
Перевод Т. Бурдуковой.
© Перевод на русский язык «Прогресс», 1976
ДВОЕ ИЗ ОДНОЙ ДОЛИНЫ
Дорлиг передал дела другому и сидел, ожидая, когда все разойдутся, чтобы уйти незамеченным. Он подробно рассказал своему преемнику о людях, с которыми ему предстоит работать, изо всех сил стараясь скрыть свое настроение — не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о его истинных чувствах сейчас, когда он принял решение уйти с работы.
— Ну что ж, уйду отсюда, дам отдых старым костям. Вернусь к технике, возьмусь за баранку. Была бы специальность, а работа всегда найдется. У меня же есть диплом, — со смехом сказал он девушке, заведующей канцелярией. Но она уловила в его голосе нотку обиды, которую Дорлиг не в силах был скрыть, заметила глубокие морщины на лбу и неестественную улыбку Дорлига и пожалела его.
— Хорошо, когда у человека есть диплом. Тогда он нигде не пропадет, — сказала она, чтобы подбодрить его.
Дорлиг благодарно кивнул ей и вышел. Громко хлопнула за его спиной дверь, точно отмечая, что он никогда больше не войдет сюда. Дорлиг спустился по ступенькам каменного крыльца и решительно зашагал через двор, засунув руки в карманы широкого черного пальто. Он и сам не знал, куда идет, и постепенно гордый, решительный шаг его замедлялся, угасала улыбка, которую он старался удержать на губах. Снова вспомнилось ему, как он просил проверить еще раз все документы, как обсуждали его на собрании управления, и снова поднялась в душе обида. Ему никого не хотелось сейчас видеть, и потому он шел, выбирая самые глухие переулки. И все же не избежал встречи: по переулку шла женщина-письмоносец с коричневой сумкой на боку. Даже ее он не хотел видеть в эту минуту, точно в приказе об увольнении была и ее подпись. «Позавидуешь этой женщине: уже лет десять ходит она по одной и той же дороге со своей сумкой, то пустой, то полной. Впрочем, я-то буду работать на машине, — гордо подумал он, — неплохо было бы стать шофером аймачного управления. Это неплохая работа, я же знаю хозяйство. Постой! Я даже не успел прочесть приказ — постеснялся этой девчонки из канцелярии. Интересно, что там?» Он спрятался за угол дома, чтобы никто не увидел его, и вынул из кармана тонкий листочек. Ветер вырывал бумагу из рук, он с трудом разбирал неясный шрифт: «Не считался с мнением коллектива, халатно относился к порученной работе, утратил чувство ответственности, не выполнял план, проявил отставание в работе».
«Ну что ж. Пусть будет так. Похожу в отсталых. У меня есть диплом, есть знания. Пусть проверят. Зря только слова тратили, писали все это. Я вот читал недавно в газете передовицу, перепечатанную из «Унэн»[84], где говорится о весенней посевной кампании. Не зря я в последние годы занимался в кружке конкретной экономики — теперь неплохо разбираюсь в этих вопросах. Сейчас наша партия и правительство принимают все меры для увеличения поголовья скота, обращают внимание на постройку хашанов. Я знаю, например, что Советский Союз сделал новые шаги в освоении космоса. А меня записали в отсталые».
Он сердито смял тонкую бумагу и отбросил в сторону. Потом снова зашагал, подняв высокий воротник пальто и наклонив голову. Он искоса поглядывал из-под козырька светлой теплой кепки, нахлобученной на лоб так, что видны были только оттопыренные губы да выступающий вперед подбородок.
84
«Унэн» («Правда») — орган ЦК Монгольской народно-революционной партии и Совета Министров МНР.